Купленное время. Отсроченный кризис демократического капитализма

Социальные и институциональные изменения происходят не только поэтапно и долго – к тому же что считать долгим? – но и постоянно наталкиваются на противодействующие факторы, которые могут замедлить их или изменить траекторию, преобразовать или вовсе остановить[10]. Общества наблюдают за своими тенденциями и реагируют на них. При этом они демонстрируют такую изобретательность, что фантазиям обществоведов – даже тех из них, кто сумел верно распознать фундаментальные (и социально спорные) тенденции, – за ними не угнаться. Кризис позднего капитализма 1970-х годов не могли не заметить даже те, кого не интересовало его крушение или саморазрушительные процессы. Они, безусловно, чувствовали напряжение, в целом верно диагностированное теорией кризиса, и пытались на него реагировать. Оглядываясь назад сегодня, мы понимаем, что подобные реакции по сути являются успешными попытками – растянувшимися на добрых четыре десятилетия – купить время за деньги. «Купить время» – дословный перевод английского выражения buying time, что означает выиграть время, оттянуть предстоящее событие, чтобы попытаться его предотвратить. Для этого необязательно требуются деньги в буквальном смысле. Правда, в нашем случае это были именно деньги – огромные. Деньги – самый загадочный институт капиталистической современности – были нужны для того, чтобы снять напряжение от потенциально дестабилизирующих социальных конфликтов: сначала с помощью инфляции, потом – растущих государственных долгов, далее – путем расширения рынков частного кредитования и, наконец, сегодня – через покупку центральным банком государственных долгов и банковских обязательств. Как я покажу, «покупка времени», отсрочившая и растянувшая кризис демократического капитализма в послевоенные годы, тесно связана с эпохальным процессом капиталистического развития, который мы называем «финансиализацией» [Krippner, 2011].

Если взять достаточно широкие временные рамки, то развитие нынешнего кризиса можно рассматривать как эволюционный и даже диалектический процесс[11]. Иными словами, то, что в краткосрочной перспективе несколько раз подряд воспринималось как окончание кризиса (и в этом смысле, по сути, опровергало актуальную теорию кризиса), при оценке более длительной траектории оказывается лишь изменением формы проявления фундаментальных конфликтов и недостаточной внутренней интегрированности системы. Поверхностным, «косметическим» решениям требуется не больше десятилетия, чтобы превратиться в проблему – точнее, в старую проблему в новом обличье. Каждая победа над кризисом рано или поздно оборачивается прелюдией к новому кризису; сложные и непредвиденные повороты ее пути всякий раз скрывают тот факт, что все стабилизационные механизмы неизбежно временны, покуда логика капиталистического развития – «захват территорий» рынком [Lutz, 1984; Luxemburg, 1913] – сталкивается с логикой социальной жизни.