Куплю чужое лицо

В армии или на зоне такое крысиное жлобство не простили бы. А здесь, вот уж истинно, каждый сходил с ума по-своему.

Играм разума здесь было не место.

Наутро я уже в который раз вызвался мыть пол в коридоре. Это занятие, как я предполагал, отодвигало ожидавшее меня в будущем помутнение рассудка и полная фаза идиотизма. Милая женщина Елизавета Сергеевна выделяла меня среди «подранков», давала газеты, рассказывала о своих внуках. Про Бройлера доверительно сообщила:

– Художник он, авангардист, или бог его знает, что он там рисовал. В истории болезни написано, что он свою персональную выставку организовал. Но публика его не оценила. И вот после этой неудачной выставки у него развился острый эмоционально-депрессивный психоз. И что надумал: с ножом пришел в областную картинную галерею и порезал пятнадцать картин реалистического направления. И еще нанес несколько ножевых ранений дежурной по залу и посетителю, которые пытались его остановить. Женщину еле спасли…

В однообразии дней неожиданно произошло чрезвычайное событие: сгорел телевизор, стоявший в нашей палате. Он просто перестал показывать, и единственное окно в мир беззвучно захлопнулось. Даже самые тяжелые больные отреагировали на эту катастрофу протестующим мычанием. Наутро мы попросили главврача отдать телевизор в ремонт или заменить на исправный. Эммануил Степанович пообещал принять меры и попросил не волноваться, присовокупив, что просмотр телепередач приносит только вред больным и он лишь по своей доброте идет на нарушение существующих правил.

Лишившись единственной утехи, больные стали проявлять все большую возбудимость.

На третий или четвертый день Обалдую пришла в голову продуктивная идея. Он с легкостью поднял мертвый телевизор и прямо экраном грохнул его о металлическую спинку койки. Кинескоп лопнул, осыпав всех стекляшками. Кому-то посекло лицо и руки.

– Вот теперь нам принесут новый! – стряхнув с халата осколки, самодовольно произнес Обалдуй в гробовой тишине.

На шум заглянула санитарка и тут же испуганно закрыла дверь на замок. Вскоре пришли два дюжих санитара. На этот раз они были разговорчивее и поинтересовались, кто это такой умный расколотил телевизор. Обалдуй предпочел смолчать. Возникла мертвая тишина – предвестник коллективного наказания.

– Каждому, каждому в зад по игле! – задумчиво произнес один из санитаров.

Прокоп Петрович, как старожил, сориентировался раньше и пальцем незаметно указал на виновника.

– Твоя работа? – спросил один из санитаров.

– Моя, – радостно подтвердил Обалдуй.

– Пошли.

– Куда?

– Премию получать.

Обалдуя привезли вечером на каталке. Глаза у него были, как шинельные пуговицы. Санитары помогли ему переместиться на койку. Он тихо лег и бессмысленно уставился в потолок.

Осколки стекла были собраны, остатки кинескопа извлечены из корпуса телевизора. Опустевший корпус не унесли, а оставили нам – в назидание.

И тут мне пришла в голову гениальная идея.

У нас будет свое телевидение, без всякой цензуры, хозяев, рекламы. У нас будет самый прямой эфир в мире!

Программный экспромт произнес в эфире Первый Диктор «Свободного Телевидения», которым, как вы догадались, был я. Мое выступление несколько раз прерывалось аплодисментами, по популярности в этот момент я был сравним с Фиделем с Острова свободы.

Я вышел из «экрана», мое место тут же занял Бройлер. Он просунул голову в корпус телевизора и тут же предложил зрителям считать его продюсером телеканала. И, не дождавшись одобрения, тут же стал хвастаться:

– Во-первых, я очень умный в отличие от некоторых. У меня на темечке есть маленькая шишечка. Она мне всегда подсказывает гениальные идеи.

Бройлер склонил голову, но на залысине, кроме редких слипшихся волосков, никто ничего не увидел. Но на дебилов это произвело впечатление.

– Во-вторых, я умею подводить итоги и делать это хоть целый день, – продолжил Аркаша. – И, в-третьих, у меня самая подходящая фамилия: Бройлер. Где вы видели продюсеров с фамилиями Иванов или Кузнецов?

Бройлер снисходительно глянул на меня с «экрана».

В палате пошел ропот. Первыми, как ни странно, загомонили дебилы (видно, сказались благотворно четыре дня без телевидения):

– Бройлер – продюсер?

– Продюсер – это хорошо?

…Потом Бройлер рассказал о своем жизненном пути.

Он кем только не работал: ювелиром, зубным протезистом, конферансье, стилистом, менеджером дутых игрушек, лектором общества «Знание – сила», инспектором транспортных контролеров – и на каждом поприще, судя по киванию его головы в телеящике, раскрывал все новые грани своего таланта. Но не хватало размаха.