Куплю свое счастье

- А вы, Роман Игоревич тоже зря на себе крест поставили. Да, то, что вам говорили раньше – все правильно, все справедливо. Но вам же не ставили сто процентное бесплодие, да? Все-таки процентов пять у вас в запасе было? Вот эти процентики у нас и выстрелили. Так что езжайте домой, больше отдыхайте, и получайте максимум удовольствия от вашего состояния. – она опять улыбается, а пальцы романа сжимают мою руку сильнее, - Да, да, вы меня правильно понимаете. Все можно, но аккуратно. Сдаем все анализы и через дней десять ко мне на прием.

В коридоре у ее кабинета нас встречает тот самый хирург Товий, который в прошлый раз меня осматривал.

- Я же говорил, что вы вернетесь сюда беременными? Вот! А все почему? Примета такая.

- Какая?

- Такая. Простая. Запрос во Вселенную был отправлен. Поздравляю.

Он жмет руку Вишневскому, улыбаясь обнимает меня.

- Я доктор, мне можно!

Но даже после этого мне до конца не верится!

И Роману, похоже, тоже. Поэтому его рука так часто задерживается именно там.

- Ты знаешь, какой он сейчас?

- Почему он? Может она?

- Он – ребенок, малыш… эмбрион. Я читал, что совсем крохотный пока.

- Да, пока только плодное яйцо. Какие-то миллиметры. – меня, как и многих женщин мучает вопрос, как я буду выглядеть с большим животом. А вдруг наберу лишний вес? А вдруг вообще что-то пойдет не так? Ой, нет, об этом вообще лучше не думать…

- Знаешь, мне так хочется, чтобы он поскорее подрос, чтобы можно было уже чувствовать под ладонью твой животик. Хочется чувствовать, как он толкается…

- Я потом расскажу о твоих желаниях моим ребрам и всем внутренним органам. – смеюсь, вспоминая как носила Алёшку Стася, и как та постоянно пиналась как заправский футболист.

- Я все компенсирую, милая! – он прижимает меня, впечатывая в свою грудь.

- Как? Опять предложишь свои миллионы?

- Мои миллионы и так твои.

- Ах, ах! Только миллионы? А миллиарды?

Он зарывается лицом в мои волосы, чувствую губы, пробирающиеся к мочке уха.

- Я весь твой, без остатка. Чувствуешь?

Чувствую. Очень хорошо чувствую.

Я не знаю, в какой момент меня отпускает.

Когда я перестаю бояться просыпаться.

Может, когда понимаю, что до свадьбы остается всего неделя?

Или, когда Маруська обнимает меня и говорит, что она самая счастливая потому, что у нее есть я, а у меня есть Рома?

Или, когда Стася все-таки решается поехать к Феликсу и возвращается из больницы такая загадочная, а потом вечером плачет у меня на груди и рассказывает о том, что он просил прощения, хочет начать все с начала и вообще, он не собирался ее бросать просто вышло недоразумение?

- Мам, он вообще не видел эти фото с животом. Он… ну, он к гонкам готовился, и его друг – Дим, Дмитрий - с его телефоном постоянно ходил, ну, вроде как его личным помощником был. Дим обо мне не знал ничего. Думал, какая-то… в общем какая-то девица хочет на Феликса повесить ребенка. Он фото не удалил, хотел потом показать, выяснить. Но… в общем…

Как всегда, что-то пошло не так. Этот Дим с Феликсом разругался, про фото никто не вспомнил. А мы… ну мы со Стасей отправляли их всего два или три раза. Это была моя инициатива, Стаська вообще не хотела ничего ему сообщать. Глупо, конечно, получилось. Это я сейчас понимаю, что должна была настоять, сама разыскать горе-папашу и заставить отвечать за его поступки. Но мне в тот момент казалось, что Стася права. Она очень переживала за себя, за малышку. Так не просто быть в статусе брошенной женщины, особенно, когда бросает любимый…

Однажды утром я поворачиваюсь к Роману с улыбкой.

- Что? – он смотрит удивленно.

- Я больше не боюсь просыпаться!

- Я тоже. – что? Неужели и он? – знаешь, последний месяц каждый раз с ужасом готовлюсь открыть глаза. Вдруг все это сон?

- Что сон?

- Ты, Ася… ты… Проснусь, а я опять один. И мне холодно.

- Тебе было холодно? Мог бы включить свой камин… Пригласить Илону…

- Я включал. И приглашал. Только все равно было холодно.

- А теперь?

- Теперь жарко. И тесно. Ты у меня большую часть кровати отжала! – мы смеемся, а потом он нависает надо мной, разглядывает внимательно, - маленькая злючка, что ты со мной сотворила?

- Что?

- Превратила меня в сентиментального чудака.

- Разве это плохо? Лучше же, чем быть банкоматом? Хотя…

- Что?

- Банкомат мне тоже нравился. Больше скажу, в банкомат я влюбилась.

Я целую его, проводя пальцем по его скулам, подбородку, бровям, словно прорисовывая его лицо.

- Спасибо тебе.

- За что?

- За всё. Как ни странно, за то, что пришел купить моего ребенка.

- Тогда и тебе спасибо.

- За что?

- За то, что отказалась его продать.

- Ты же знаешь, что не все продается.

- Знаю. Но все покупается. Правда, не за деньги.

- А за что?

- За любовь. Я купил свое счастье за любовь.

Эпилог.

Ася.

- Мам, ты такая красивая! Необыкновенная!

Я стою перед зеркалом в свадебном платье. Да, да! Это они меня заставили! Я ни при чем! Я хотела надеть светлый костюм. Ну куда мне свадебное платье?

Мне уже тридцать два! И это моя… Господи, это моя третья свадьба!