Куплю тебя за миллион

— Ого-го! — присвистывает мужчина, засунув руки глубоко в карманы брюк свободного, спортивного покроя. — Ты растёшь на глазах. Благоразумия в тебе добавилось значительно! Неужели для того, чтобы ты перестала делать глупости, всего-то надо было лишить тебя девственности!

— Заноза ты, Глебушка! — запускаю в мужчину одной из подушек, которую он, разумеется, ловит уже через миг. — Жалеешь, что не занялся сексом со мной гораздо раньше?

— Форма одежды — свободная. Можешь надеть платье, так легче запустить руки тебе под юбку.

Просто констатирует факт. Ничего порочного ещё не сказал, но мой пульс уже ускорился в десятки раз!

— Хорошо. Я успею принять душ?

— Вряд ли. Умойся, собери копну. Этого будет достаточно. И у тебя пять минут.

— Пять минут, — повторяю.

И сижу, с улыбкой смотря на мужчину. В комнате ещё прячется сумрак по всем углам, как тончайшая паутина, и сумрак идёт лицу Глеба.

— Чего ты сидишь? Не успеешь собраться, поедешь в том, что будет на тебе надето!

Ой, чёрт… Где моя голова?! Бекетов точно не шутит!

Подскочив, быстро вынимаю из шкафа первые попавшиеся трусики и бюстик, хватая с вешалки лёгкое платье, жёлтого цвета. Несусь в ванную, но по пути трусики падают, и мне приходится наклониться, чтобы поднять их.

— А знаешь, я передумал. Можешь прямо так ехать. С голой жопкой… — слышится позади.

— И всё тебе покоя моя попа не даёт! — говорю уже из-за двери ванной.

— Не даёт, — соглашается мужчина. — Собирайся, Анна-Мария.

Я одеваюсь так быстро, как только получается. Успеваю ополоснуть лицо ледяной водой и почистить зубы, но вот волосы расчесать полностью не выходит. Бекетов барабанит по двери.

— Пять минут вышло!

— Глеб, ну минуточку всего дай! У меня…

— Что у тебя?!

— Да бли-и-и-ин!

— Открывай. Или уеду без тебя, — грозит мужчина.

— Чёрт!

Приходится открыть дверь. Глеб давится смехом, разглядывая копну наэлектризованных волос.

— У меня расчёска в волосах застряла. Поможешь достать?!

— Времени нет, но я могу чикнуть.

— Не надо!

— Стой ровно. Придётся потерпеть… — вздыхает Глеб.

Пока он пытается выдернуть массажную расчёску из моих кудрявых волос, я, пользуясь случаем, обнимаю мужчину за торс.

— Что бы ты без меня делала? Держи!

Бекетов вручает мне массажную щётку, выпутанную из волос.

— Ты меня подгонял, я поторопилась и схватила не ту расчёску.

— Мы уже опаздываем.

Бекетов игнорирует мои объяснения и сверяется с часами, которые, наверное, не только время и стороны света показывают, но и погоду на год вперёд могут спрогнозировать.

— Бери обувь и выдвигаемся.

Быстро засовываю ноги в сандалии на пробковой подошве и выхожу следом за мужчиной. Он заботливым жестом набрасывает на плечи мужской бомбер.

— Ещё не рассвело, довольно прохладно, — и крепко обхватывает мою ладонь своей.

Меня переполняет восторгом и радостью. Ещё не знаю, что придумал Глеб, но один факт того, что утро после проведённой вместе ночи получается нестандартным, говорит о многом.

Приходится подстраиваться под широкий, размашистый шаг Бекетова. И пусть он заверил меня, что ещё слишком рано покидать поместье его отца навсегда, то можно хотя бы притвориться, что это не так…

Ещё слишком рано и рассвету только предстоит начаться. В лицо бьёт утренняя прохлада и я в очередной раз благодарна тому, насколько предупредителен Глеб. Иначе бы я уже съёжилась от холода.

Двор поместья мы пересекаем в полной тишине, а возле ворот нас ждёт машина.

— Ух, твой Мерс! Тот самый?

— Да, тот самый. Крепкий, — Бекетов гладит широкой ладонью автомобильную дверь. — И в качестве исключения я разрешаю тебе сесть вперёд.

Мужчина подталкивает меня внутрь и забирается сам в салон.

— На переднем? Вау! Это почти карнавал какой-то! У нас есть повод?

— Есть. Ещё немного, и я сдохну сидеть взаперти!

Автомобиль заводится сразу же и наполняет салон приятным, низким урчанием мотора. Я пристёгиваюсь сразу же и с большим нетерпением смотрю на автоматические ворота, которые должны распахнуться и выпустить нас.

Как только это происходит, автомобиль трогается с места, и из моих губ срывается восторженный крик:

— Ура-а-а-а!

— Ты же помнишь, что это не навсегда? — смеётся в полный голос Глеб.

— Не порть такой классный момент! — прошу его. — Нам далеко ехать?!

— Минут тридцать-сорок… Могу и за минут двадцать долететь до места, но боюсь, наш кортеж отстанет, и увальни отца начнут бить тревогу.

Бросив взгляд в заднее зеркало, вижу, как за нами тянется вереница машин.

— Ничего себе! Как термиты! Сколько их там?

— Пять. Не обращай на них внимания.

— Постараюсь. Надеюсь, они будут держаться на приличном расстоянии и не станут нервировать нас.

Я сдвигаю назад спинку кресла, немного спускаю стекло со своей стороны, впуская в салон свежий воздух и шорох шин об асфальт.

Глеб никак не комментирует мои действия и, осмелев, я сбрасываю с ног сандалии, забираясь на сиденье по-турецки, и прикрываю глаза.

Через секунду Глеб опускает правую ладонь на моё бедро, сжав его.

Как же приятно…

Не знаю, что там впереди, но сейчас я чувствую себя самой счастливой на свете!

* * *

— Приехали.

— А?!