Куплю твою любовь

Каждой клетке тела нужно донести, что нельзя долго оставаться на одном месте, Мари могут хватиться…

Наверное, уже хватились, кинутся к комнате охраны.

Любопытных там будет ждать сюрприз — не функционирующая система видеонаблюдения и вырубленная охрана. Им повезет, если выживут.

— За беременность не переживай. Я о тебе позабочусь.

— Почему это обещание звучит, как кара небесная? Кажется, боженька меня совсем не любит, если проклял тобой.

Она не может перестать болтать всякий вздор.

— Ты боишься?

— Нет.

— Все признаки на лицо, Проблемная.

— Я боюсь не тебя. Я боюсь того, что будет, если я останусь с тобой. Боюсь, что для меня это плохо кончится, а ты просто поправишь свой член в трусах, перешагнешь через меня и пойдешь дальше.

— Такого не будет. Поговорим о другом?

— О чем? Я не знаю, о чем можно с тобой разговаривать! — заламывает пальцы. — Ты вообще никогда не хотел болтать со мной о пустяках. Я не уверена, что даже когда я болтаю, ты меня слушаешь. Вдруг я для тебя как источник белого шума?

— Ты для меня как источник вдохновения.

— Оу, — выдыхает потрясенно, на миг прерывая фонтан своей милой болтовни.

— Ага. Источник вдохновения, как решить проблемы, которых не было в моей жизни до появления в ней тебя. Ты все рушишь, Анна-Мария, привносишь хаос туда, где все было четко и понятно.

— Это не тянет на признание!

— Зато тянет на правду. Я люблю порядок, а ты — мой хаос. Ужасающих размеров хаос.

Смотрю на нее, Мари готова разреветься пуще прежнего.

Скриплю зубами.

— Короче, признания — не мое. Точка. Хватает того, что я тебя забрал. Значит, ты мне нужна. Сойдемся на этом, идет?

— Хам. Грубиянище…

— Согласен. Лучше расскажи мне о том, как ты оставила Дитмара в одних трусах, — не могу сдержать улыбку.

Мне до колик в груди понравилось фото, что Мари отправила с телефона Дитмара на телефон Эда. Откровенно говоря, я ржал до слез.

Такое провернуть…

Горжусь своей Проблемной. Она та еще заноза в заднице!

— В одних трусах? Пусть не врет! Я оставила ему плед! — возмущается. — Фон Говнюк!

Смеюсь.

Забрав ладонь Мари, перетягиваю ее к себе. Присваиваю.

— Хотел бы я на это взглянуть своими глазами.

— Чтобы проверить, вдруг тебе соврали?! — вскидывается Марианна.

— Чтобы рассказывать потом детям, — последнее слово дается с огромным трудом.

Представить, что Мари беременная, получается легко.

Я уже вижу ее, тонкую, как тростинка, но с круглым, как арбуз, животиком. Смешную, еще больше неуклюжую и плаксивую, взрывную…

Опасную, словом. Ведь от мысли о том, как я обнимаю ее сзади, опустив ладони на живот, и трахаю, член становится колом и не опадает.

Однако это лишь начало, да?

Потом живот станет еще больше и больше, пока из Мари не выползут на свет два кричащих младенца.

Почему я уверен, что они будут такие же горлопаны, как их секси-мамочка?!

Два младенца.

Это же не просто две галочки.

Дети.

Семья…

Дом.

В голове не укладывается. Я не могу представить себя папашей.

Как ни старайся, не получается.

Об аборте и речи быть не может. Уже слишком поздно.

Я сам виноват. Дал слабину, повелся на поводу у собственного члена, так вот теперь Проблемная беременна от меня.

Двойня!

Отличный повод для гордости. У любого мужика от важности шишку бы раздуло…

Вот только я этого никогда не хотел. На то есть свои причины, о которых Мари рассказывать не стоит. Нельзя, если быть точным.

Она и без моих тяжелых рассказов из прошлого дико нервничает, переживает.

Сейчас передо мной стоит херова туча важных задач, во главе которых есть необходимость позаботиться о Мари, дать ей желаемое.

То, чего она так сильно хочет — возможность выносить детишек.

Придется быть папашей, что ли?!

Разве таким, как я, можно?

Это точно мне не снится?!

Глава 3

Марианна

— Я не могу кататься с тобой и подвергать себя опасности! Ты должен это понимать. Ты… ты же понимаешь, да?

Глеб молчит.

Адресует мне свой фирменный взгляд. С таким же успехом он мог посмотреть в другую сторону, я бы все равно ничего не поняла.

— Мои дети — это маленькие человечки. С ручками, ножками, с головкой…

Снова тишина в ответ.

Автомобиль несется на сумасшедшей скорости. Но мне не страшно от скорости.

Страшно становится от того, что Глеб молчит.

Я не понимаю, что у него на уме, не знаю, что он собирается делать и какое место в его будущем отведено мне.

Я больше не могу жить в ожидании каждого его слова или пристального взгляда, который никогда не теплеет.

Боюсь, что даже если мы каким-то фантастическим образом останемся вместе, он не сможет любить детей.

Я не хочу, чтобы сыновья страдали от холодности отца…

— Максим обещал позаботиться обо мне и о детях, дал слово любить их, как своих. Твой отец обещал моим детям безбедное будущее и сказал, что у меня большой потенциал, которому он не даст пропасть. А ты, Глеб? Что предложишь мне ты?

— Мы не на рынке, девочка, — цедит сквозь зубы. — А я не торгаш, чтобы нахваливать свои пирожки.

— Да уж, хваленых пирожков у тебя никогда не было!

— Один имеется. Под размер твоего ротика, — ухмыляется. — Тебе понравится его вкус. Уже пробовала, смаковала…

— Пошляк. Опять пытаешься перейти на уровень низких шуток?