Куплю жену. Дорого

Сердце на мгновение болезненно сжалось, замерло. Августой овладел прежний липкий страх, каплей пота проступил на затылке. Невысказанный вопрос повис в воздухе, запечатлелся в глазах.

– Нет, – заскрежетав зубами, покачал головой Ивар. Он без труда понял, что хотела услышать невеста. – Но я его найду. Клянусь!

Зашелестели юбки. Августа обошла Ивара, склонилась над корзиной для рукоделия. Снова ощутив на себе взгляд жениха, Августа торопливо пообещала:

– Я уберу!

И больше никогда не прикоснется к вышивке.

Ивар прав, она чужая. Смешно, вообразила себя графиней! Она в гостях и не должна этого забывать.

– У меня есть все основания полагать, что наш общий враг – мой и королевства – желает вам смерти.

Августа замерла, от неожиданности выронила нитки. Они разноцветным ворохом рассыпались по полу, один моток приземлился на носок туфельки.

– Какая же я неуклюжая! – всплеснула руками Августа и опустилась на корточки.

Она притворилась, будто не расслышала. Ивар наверняка уже пожалел о своей откровенности, нужно его успокоить, заверить, что опасаться нечего.

– Вас хочет убить Безликий, а вас волнуют нитки!

Порыв ветра едва не выбил стекло. Тьма языками пламени взметнулась к лицу, поглотив голубизну радужки.

Ивар негодовал. Глупая девчонка, она играла в невесту, в образцовую девицу на выданье, вместо того чтобы думать и слушать! А ведь Августа казалась другой. Неужели он ошибся? Или деньги развращали женщин? До того, как получить желаемое, они мастерски притворялись, становились такими, какими Ивар хотел их видеть, а потом… Правда, те, другие, были его любовницами, частенько дамами полусвета, но, если на то пошло, по положению и воспитанию Августа ближе к ним, чем к чопорным леди.

Выпустив на волю эмоции, копившиеся в нем в течение всего дня, Ивар обрушил гнев на первое, что попалось под руку, – круглый кофейный столик. Раритетный, в свое время обошедшийся матери в круглую сумму, он разлетелся в щепки, сметенный мощью Тьмы.

Августа испуганно замерла, прижав к груди злосчастные мотки. Сердце стучало в ушах, но разве это важно? Она боялась пошевелиться, привлечь внимание Ивара. Если он так обошелся со столиком, что останется от Августы? Можно выстроить защитный контур, хотя бы что-то, а не стоять столбом!

Она не заметила, как прокусила щеку. Рот заполнился кислым металлическим привкусом.

– Госпожа?

Августа ничего не понимала. Почему он так изумленно на нее смотрит? Она по-прежнему не шевелилась, даже дышала реже.

– Вы решили?..

Ивар наконец догадался и разразился истеричным смехом. Со стороны он напоминал сумасшедшего, и Августа бы рискнула, сбежала, если бы краем глаза не заметила прояснения за окном. Ветер стих. Сквозь плотную вату облаков робко проглядывало солнце. Выходит, Ивар больше не сердился. Но чем вызван тот приступ, не повторится ли он вновь? Августа слишком мало знала об истинных темных. Вдруг на них временами находит помутнение?

– Я не причиню вам зла, – отсмеявшись, заверил Ивар и потянулся за платком. Он не рассчитал силы и поранил руку.

– Можно? – указав глазами на рану, робко спросила Августа.

Ивар взглядом дал согласие, и она медленно, словно он был диким зверем, выпрямилась, на ощупь, не глядя, убрала нитки в корзину и шагнула к нему.

Морок гнева постепенно рассеивался. Разум обретал ясность. Выпустив накопившуюся злость – все же стоило устроить Матиасу взбучку! – Ивар сообразил, что наговорил лишнего. Прежде о Безликом знали трое, теперь еще Августа. С другой стороны, она почти своя, не болтлива.

– Надеюсь, вы понимаете, – строго заметил Ивар, нацепив на лицо маску сурового сановника, которую носил в первые дни знакомства с невестой, – то, что я по неосторожности сказал вам, должно остаться между нами.

Августа укоризненно глянула на него.

– Не нужно объяснять, сир, я уже забыла.

Она бережно прикоснулась к его ладони и осмотрела ранку.

– Будет чуточку больно, – предупредила Августа и вытащила застрявшую под кожей занозу.

Лицо Ивара не дрогнуло. Он словно ничего не почувствовал.

– Забывать не надо, наоборот, я хочу, чтобы вы проявили максимальную осторожность. Поэтому, – Ивар покосился на дверь, прислушиваясь, стараясь уловить чужое присутствие, – мне придется вам многое рассказать. Прогулка идеально подойдет.

– Вы не доверяете собственным слугам? – удивилась Августа.

Она быстро управилась с повязкой и, стянув края платка узлом, отпустила руку жениха, но не отошла, осталась рядом.

– Лишняя предосторожность никому не вредит, – философски заметил Ивар.

Ранка саднила – справедливый укор, напоминание, что чувства нужно держать в узде. Но те, что Ивар испытывал к Августе, не поддавались контролю. Они напоминали яркую вспышку: внезапно появлялись и столь же стремительно исчезали. Никакого покоя, прямой линии, с Августой Дзирт возможна только кривая. То она ему безразлична, то он готов вызвать из-за нее на дуэль лучшего друга.

Августа понимающе кивнула и лукаво, будто ничего не случилось, попросила:

– Только не гневайтесь больше, а то я вымокну до нитки.