Куплю жену. Дорого

Августа придвинула матери кресло, а сама опустилась во второе, ближе к двери. Одним глазом она следила за слугами, другим – за Ирмой. Пальцы мяли кружево на лифе. Ей хотелось спросить прямо сейчас, чтобы покончить с неизвестностью, но останавливало присутствие посторонних. Да и мать только с дороги, нельзя вот так, с бухты-барахты.

– Со мной все хорошо, не считая того, что Ивар надумал меня уморить.

Видя, что Ирма нахмурилась, Августа поспешила со смехом ее успокоить:

– Речь всего лишь о свадьбе. Буквально через час замок наводнит куча народу, я не справлюсь без твоей помощи. Ивар абсолютно все приготовления свалил на меня, всех швей, декораторов, цветочников. Голова идет кругом!

Она старательно изображала беззаботность, болтала о всякой чепухе и не могла дождаться момента, чтобы заговорить о деле. Однако мать было не провести, она остро чувствовала настроение дочери.

– Августа, – понизив голос, Ирма устремила на нее пристальный взгляд, – ты чего-то недоговариваешь.

Многого. Хватит того, что Ирма не знала настоящего имени будущего родственника.

Августа прикусила губу и, еще раз покосившись на спальню Джулии, поднялась.

– Прогуляемся?

Ирма нахмурилась, но вопросов задавать не стала, понимала, здесь дочь на них не ответит.

Стояла прохладная, но ясная погода.

Накинув на плечи подбитую мехом накидку, одно из приобретений, сделанных на деньги Ивара, Августа неспешно шагала по дорожкам пробуждающегося сада. То тут, то там мелькали тугие, еще закрытые бутоны, яркие пятна сочных молодых листьев. Скоро сад взорвется буйством запахов и красок, но пока весна оставила на земле лишь пару мазков. Вот тянутся к небу крепкие крокусы. На другой клумбе пылали золотым сердечником нарциссы. Спорящие с ними гиацинты напоминали россыпи драгоценных камней. Их деликатный аромат заключал в объятия, уносил в неведомые дали. Садовники тщательно следили, чтобы в любое время года сад радовал глаз, создавали сложные композиции из камней, цветов и декоративных растений.

Убедившись, что они достаточно далеко отошли от замка, Августа остановилась. Она чувствовала дыхание Ирмы, всей кожей ощущала ее близость, но не решалась даже взглянуть на мать, не то что спросить. Ивар предположил страшное, гадкое, как Августа могла это озвучить?

Ирма поняла ее молчание по-своему. Обняла, прижала к материнской груди и мягко подтолкнула:

– Мне ты можешь довериться.

Августа тяжко вздохнула.

– Речь о нем? О твоем будущем муже? – не унималась мать.

Что-то с ним не так, она чувствовала. Дочь так мало о нем рассказывала, то ли стеснялась, то ли боялась. Опять же, почему Августа одна занимается свадьбой? Где счастливый жених?

– Нет.

Августа отстранилась, прошлась немного по дорожке и остановилась. Обсуждать такое, стоя спиной к матери, легче.

– Речь о тебе. Ты только не обижайся, – торопливо добавила она, – мне тоже все кажется бредом, но Ивар… Он упорно не верит, что я папина дочь.

В воздухе повисла гнетущая тишина. Августа ожидала, что мать рассердится, хотя бы рассмеется, но она молчала. И чем дольше, тем сильнее натягивались нервы, плотнее становился комок в горле.

– Мама?

Августа обернулась, с надеждой посмотрела на Ирму. Та, наоборот, избегала глядеть на нее, сосредоточив внимание на головке белого крокуса.

– Мама!

Августа испугалась, метнулась к ней, но Ирма остановила ее движением руки.

– Погоди! Обещай выслушать и не перебивать. Я надеялась, этот разговор никогда не состоится. – Она горько усмехнулась и покачала головой. – Но твой жених прав. Не знаю, откуда он узнал. Наверное, от друга из Алого кабинета. Поговаривают, от тамошних работников нельзя ничего утаить. Стоит им заглянуть в глаза человеку, и вся правда как на ладони.

Августа не шевелилась. Она боялась даже дышать. Правда готовилась ошеломить ее, накрыть снежной лавиной. Августе мнилось, словно она вновь очутилась в экипаже Алисы и вместе с ней катилась под откос. Все, во что она верила, рухнуло.

– Кто он? – глухо спросила Августа. – Кто мой отец?

Измена матери не укладывалась в голове. Она не могла. Кто угодно, только не мама! Хотелось кричать, с корнем выдернуть все цветы, разбросать камни, но Августа по-прежнему не двигалась. Лицо превратилось в восковую маску.

– Ты требуешь от меня невозможного, – наконец глухо ответила Ирма. – Я была… молода и наивна. – Она горько усмехнулась и сокрушенно покачала головой. – Именно поэтому меня тревожит твой избранник. Я не вижу чувств между вами.

– Они есть, – без запинки ответила Августа, вспомнив несостоявшийся поцелуй и перепалку в столовой. – Не стану врать, будто мы по ушли влюблены… Темные боги, – не договорив, сорвалась она, – от кого ты родила меня, мама?!

– Вот видишь, – уголки губ Ирмы поползли вниз, – ты не унаследовала от меня даже веру в Светлый лик. Ты всегда была другой, ближе к темным. Твой жених ведь один из них?

Августа, поколебавшись, кивнула.

– Это чувствуется. У него, твоего отца, тоже был особый взгляд, особая стать.