Купол над бедой

   - Что помешало тебе связаться со мной по комму или послать Зов? - устало спросил Димитри. Он уже знал, что помешало, и это очень портило ему настроение.

   У Асаны кружилась голова и путались мысли. Получалось, что достопочтенный... солгал ей? Солгал намеренно, понимая, что она после этого нарушит присягу князю и закон империи? Достопочтенный сделал это?

   Димитри увидел и понял, что с ней происходит. Они были слишком давно и тесно знакомы, чтобы он не заметил. И он привел ее в чувство следующим вопросом:

   - Асана... твои парни без команды использовали огнестрельное оружие против местного. Ты понимаешь? Огнестрельное оружие! Это же как зарезать спящего. И мало того, что твои парни совершили такое, они смогли сделать это сами, без приказа. То есть - без твоего приказа. В простой ситуации непонимания с местными... Кто говорил с твоими людьми, Асана? И твои ли это люди?

   Она согнулась в кресле и закрыла лицо ладонями. Теперь ей было так же скверно, как ему. И они оба ничего не могли с этим сделать. То есть что-то могли, но понимали, что доступного явно не будет достаточно.

   Друзья погибшего тоже бурно обсудили произошедшее у себя в мастерской.

   - На портал к саалан зашел.

   - И?

   - Извещение вывесили, что такие-то списком высланы домой за нарушение воинской дисциплины, повлекшее смерть мирного жителя.

   - Ошибка, значит. Некисло ошиблись, два раза за день, по старому УК лет на двадцать в сумме.

   - Эта-то, мечта полиции, заместительница наместника, убивается на весь ВКонтакт, сожаления пишет.

   - Она еще и розы на могилу возит теперь.

   - Это пока что розы. Потом будет круче, вот увидишь.

   - Да куда уж круче... был живой мужик, теперь земляной бугорок. Ну будет она на эту могилу таскать цветы до осени, а потом свечки до весны, и что?

   - Она у них из хорошей семьи. С правильным воспитанием. Насколько мне объясняли, она ему должна что-то вроде последней песни. То есть что-то такое у нее ВКонтакте будет точно. С изложением подробностей и деталей события.

   - Ну посмотрим, что споет.

   И песня появилась - точнее, баллада. В балладе были героический бунтарь на мотоцикле, не менее героическая преследовательница и пули, вылетевшие по ошибке. Не обошлось и без морали: досточтимые в балладе получались козлами высокой пробы. Голос у Асаны был красивый, и мелодия баллады получилась довольно приятная, хотя на тяжелый металл и вообще на рок совершенно не похожая. Больше всего творческое поделие виконтессы напоминало странный гибрид старого городского романса с "балладой об убийстве" из тех, что Ник Кейв собрал в своем альбоме в середине девяностых.

   Байк-клуб недели две дружно плевался и матерился, втайне надеясь, что эта дура успокоится. Но баллада начала расходиться, ее запели в Луге и в Гатчине, сперва сааланцы, а за ними и местные. После этого Валентин написал Полине и позвал ее в гости - может, хоть она им объяснит, что вся эта фигня значит, а то морду этой Асане бить как-то уже совсем пора, а очень не хочется, самим непонятно почему. Полина приехала, и байкеры с ней вместе долго пили чай в мастерской, разговаривая про Генриха Восьмого и Ивана Грозного, про второй расцвет работорговли и окончание Реконкисты, про родовое дворянство и характеры его представителей, про судьбы коренного населения Мексики и Африки в шестнадцатом веке... Наконец байкеры поняли, что Асана так высказывает сожаление о случившемся, - и смирились. Решив, что она просто такой сааланский вариант очень тупого генерала, и объяснить ей что-либо нереально из-за отсутствия у нее дополнительной извилины для второй мысли, они даже были готовы ее пожалеть: извинялась она честно и расстроилась искренне. Да и команды открывать огонь не давала, начистоту-то говоря.

   Через два дня Асана вызвала в Новый мир вторую часть своей гвардии. Увидев на портале имена прибывших - сплошь женские, все пятнадцать - байкеры успокоились, окончательно приняв в отношении виконтессы да Сиалан гипотезу "это их версия тупого генерала", и решили, что она, конечно пытается исправлять последствия своих ошибок, но радости от этого мало, да и толку чуть. О том, что высланным гвардейцам предстояло провести остаток жизни в монастыре, город узнал только через восемь лет после событий.