Курама

И она подсказывала, что из этой миссии смогу вернуться только я, какой бы она ни была. Я метнул короткий взгляд в сторону друзей, что пришли следом за мной в штаб на брифинг. Единственным, кто заметил мой взгляд, был Ликор, и он сразу нахмурился. Я прикрыл глаза, подтверждая его опасения, на что лис одними губами прошептал: «не смей».

— Задача простая — вы должны проникнуть на заброшенную лабораторию «Хидден», «Фолиаж», если быть точным, — Олдир ткнул карандашом в точку на карте. — Ваша задача — найти и изъять все носители информации, в том числе и бумажные, если те сохранятся. Сопротивления не ожидается, лаборатория запечатана, но будьте начеку. Волки при нападении на объект «Сохранение» успели скачать часть данных. Курама, бери свой отряд…

— Нет, — я покачал головой. — Я пойду один.

— Тебе точно в ногу прилетело, а не в голову? — спокойно поинтересовался бурый лис, но в его глазах разве что молнии не искрили.

— Я сказал, что пойду один, — я сжал в кулаке подвеску с жетоном Новы. Большинство присутствующих прижали уши, по залу пробежались шепотки.

Жетон Новы, подаренный мне перед плаванием на остров-лабораторию, я не снимал никогда. А когда сильно нервничал, начинал его теребить пальцами — дурацкая привычка, от которой я никак не могу избавиться. Впрочем, до появления жетона я все равно начинал активно что-то перебирать, будь то четки или складки на одежде. Эта привычка натуральным образом палила мое душевное состояние, но так же была индикатором надвигающейся задницы эпичных масштабов — сильно нервничал я в основном при пробуждении интуиции.

— Ты уверен? — Олдир сел в кресло и откинулся на его спинку.

— Когда просыпается интуиция — я просто знаю, что будет тяжело. Но сейчас… — я на секунду замолчал, думая, стоит ли говорить, но внимательные взгляды убедили меня в необходимости рассказать о своих ощущениях. — Сейчас я абсолютно точно знаю, что не вернется никто. Кроме меня.

— Тогда может наоборот, усилить охранение?

— Нет, — я настолько активно мотнул головой, что жетон улетел за спину. — Я чувствую, что там справлюсь только я. И что обязан туда пойти, если хочу чего-то добиться.

На моем плече сжалась огромная ладонь волчицы, но она не успела ничего сказать — Алес кашлянул, привлекая к себе внимание. Я тут же прижал уши, нервно дернув хвостами — рядом с этим поистине древним волком я чувствовал себя маленьким глупым лисенком. О нет, он не изрекал мудрости, ничего не советовал — просто смотрел, словно мотая на ус, и иногда щурил глаза. Но мне всегда казалось, что этот волк видит меня насквозь.

— Если бы кто-нибудь другой сказал об интуиции — я бы посмеялся, — как обычно Алес начал издалека. — Но не тогда, когда об этом говорит магистр разума. Курама, часто ли твоя, кхм, интуиция поднимает уши?

— Нет. Раз шесть было, за все время.

— У вас, лис, есть одна труднообъяснимая особенность… вы буквально чувствуете события. За время войны произошло множество случаев, когда лисы просто отказывались от своих планов наступления, перекраивали оборону, резко меняли дислокацию войск. Причем именно тогда, когда мы были готовы затянуть петлю ловушки. Сначала мы думали, что действует разведка, но нет. Однажды я просто взял и начал массированное наступление, через пять минут мы пришли на территорию лисьей перевалочной базы, а там пусто. В смысле, вообще пусто, даже мусора не осталось — только трава скошена.

— Алес, давай покороче, — попросил Юджар, видя, что у меня заканчивается терпение, а с ним — и весь пиетет перед древним стариком.

— Ох, увлекся… в общем, если кратко — ваша интуиция работает безошибочно. Думаю, вы сильно удивитесь, если поспрашиваете у других лисов, просыпалась ли у них хоть раз эта самая интуиция.

— И что позволило сделать такой вывод? — Олдир покосился в сторону волка. Тот потер кончик носа, хмыкнул.

— Когда лисы резко покинули линию обороны, которую удерживали под нашим массированным обстрелом, а через пять минут произошло землетрясение, а вся линия — и примерно по половине обеих армий — ушла под землю. То было страшное время, время после применения сверхмощных зарядов. Планету еще несколько лет сильно трясло.

— Короче, — я хлопнул ладонью по столу, но не слишком сильно, просто привлекая к себе внимание. — Я иду один. Точка. Нет, не точка — запятая. Если я увижу хоть одного из вас, — обвел внимательным взглядом своих друзей. — Поблизости, клянусь хвостами, закопаю в землю по шею и каменной плитой придавлю, с дыркой, конечно. А тебя, Нова, так и вовсе десятком.

Меня секунд пять пытались прожечь четырьмя крайне недовольными взглядами, но я еще года два назад выяснил, что даже горя заживо могу прибежать к своим — огнесмесь, она такая, водой не тушится.

— Мы будем в состоянии полной боевой, — коротко бросила Алика, развернулась и ушла, громко хлопнув дверью. Следом вышли остальные друзья. Напоследок Ликор посмотрел на меня с плохо скрываемой болью в глазах.

А я… я просто закрыл глаза, мысленно гася свечение своих нитей. Грустить и горевать о сказанном и сделанном я буду потом.

Если это потом вообще будет.