Курама

Сразу после спуска я попал в этакую регистрационную зону — достаточно просторное помещение, заставленное проржавевшими стульями, валяющимися на полу обломками мониторов и так далее. Зона делилась на две части рядами полуразрушенных кабинок, у одной даже сохранилось часть остекления. Проходы между кабинками перегораживали шлагбаумы.

Я медленно шел вперед, проверяя все подозрительные места. Под ботинками хрустели стекло и бетонная крошка, шорох и стук ботинок эхом отражался от стен, что не добавляло мне спокойствия. Датчик движения молчал, но мне все равно казалось, что в тенях кто-то прячется. При попытке поднять шлагбаум, я его попросту отломал… Бросать его на пол не хотелось, поэтому я просто осторожно положил его на пол, после чего прошел мимо кабинок, заглянув по пути в одну из них. На припорошенном пылью столе сиротливо лежала авторучка. Остальные кабинки я решил не осматривать — вряд ли там было что-нибудь, подходящее под определение «носитель информации».

Выход из зала был один — коридор шириной метров десять, не меньше. Рядом с одной из стен лежала пластиковая пластина. Подняв ее, я понял, что это — план эвакуации, а так же то, что с названием зала очень удачно ткнул хвостом. Карту я решил взять с собой, запихнув ее под рюкзак, чтобы тот придавливал ее к спине. Не знаю, зачем, та самая система, что позволяла обнаружить движение, так же строила и схему помещения, да и шагомер позволял точно проложить маршрут пути. Ну и про хорошую память и способность шлема сфотографировать изображение забывать не стоит.

Сразу за регистрационным залом шел холл с гардеробом, множеством кресел, еще какими-то помещениями. Часть дверей была заперта — специально проверял — но большинство просто валялось на полу. Беглый осмотр показал, что их выбили, что вызвало множество вопросов: зачем было выбивать дверь в туалет? И почему в туалете разбиты все кабинки и половина унитазов?

И так нервирующее эхо в холле стало еще громче — у меня хвосты начинали жить своей жизнью от противного ощущения где-то в груди. До сих пор я ни разу не оставался один, всегда поблизости были другие лисы. В крайнем случае, я мог связаться с ними по рации или силой разума, но не сейчас. Я не хотел отвлекаться, да и просто тревожить друзей, пусть от этого у меня хвосты то поджимались, то встопорщивались.

Холл меня интересовал мало, но я все же обследовал его весь. В гардеробе было много грязной, порванной одежды — судя по размерам, лисьей, чемоданы, пластиковые ящики-сетки. Распотрошив один из чемоданов, я стал счастливым обладателем пары килограмм трухи, в которой угадывалась бумага. В общем, не судьба мне найти бумажные документы… Да и насчет других носителей были сомнения.

Обследовав часть помещений, я направился к главной лестнице, но тут меня ждал неприятный сюрприз — лестница обвалилась. Ни одного пролета не осталось, а подствольный фонарь до дна не доставал. Брошенный вниз камешек так и вовсе пропал с концами. Впору вспомнить о снаряжении для спуска, но там один только крюк — массивная тумба, вбивающая в землю три длинных металлических стержня. А витой трос в диаметре не меньше двух сантиметров — ничто другое пехотную броню не выдерживает. Броня вообще создает обманчивое впечатление легкости — фибромышцы и экзоскелет позволяют бегать со скоростью автомобиля, хотя весит она больше центнера.

На всякий случай я решил проверить лифты. В одном меня встретили обрывки троса, лестница же проржавела настолько, что разрушилась, стоило мне просто наступить на перекладину. Металлическая конструкция некоторое время грохотала, но вскоре снова наступила тишина. В другом лифте мне повезло больше — трос был длинным, от сильного рывка ничего сверху не посыпалось и не затрещало. Повесив ПЛР на шею, я начал осторожный спуск вниз — не хотелось внезапно обнаружить конец троса и полететь лично узнавать глубину шахты.

Первое, что бросилось в глаза — ни одного выхода на этажи. Я спустился метров на двадцать, и пока вокруг были только стены, покрытые какой-то черной коркой. На пробу я поковырял ее кинжалом — она крошилась, осыпалась, и вообще была похожа на землю, только спекшуюся. Ничего не понимаю.

Дна я так и не достиг, хотя спустился метров на триста — трос обрывался. Пришлось подниматься, благо чуть выше был все-таки выход на этаж. Точную глубину, на которую я спустился, вычислить было можно — как я уже говорил, комплекс датчиков создавал карту перемещений — но вот точность хромала, плюс-минус десять метров. В принципе, эта информация мне и не нужна была по сути, но держать в уме стоило. Спущусь еще на десять километров, случайно…

Коридор, в который я вышел, был длинным, высоким и широким. По обе стороны валялись выбитые двери, на полу — слой все той же черной корки, разве что эта в свете фонаря странно поблескивала. Под ботинками корка вполне ожидаемо похрустывала, но вот ассоциации были крайне неприятными: точно так же хрустели кости, которые я иногда грыз.