Куратор

Вдоль улицы тянулись красивые дома, похожие на их с Амброузом дом, почти все трехэтажные, а некоторые и в четыре этажа, с каменным крыльцом, выходившим прямо на тротуар. Тонкие параллельные линии трамвайных рельсов делили мощеную улицу вдоль. На трамвайной остановке мужчина, держа ботинок в руке и балансируя на одной ноге, отскребал что-то с подошвы о фигурное навершие кованого ограждения. Женщина в чепчике и фартуке прислуги несла на голове корзину кочанного салата. Уличный метельщик собирал с мостовой лошадиный навоз в свою ручную тележку – совковая лопата скрежетала о камни. На трамвайных проводах, висевших над рельсами, сидели скворцы, четко выделявшиеся на фоне серого неба без облаков.

Ди вновь перевела взгляд на брата. Как и те злые мальчишки, Амброуз был в школьной фуражке, только в серой, немного темнее серого неба, и фуражку он носил надвинув на самые брови. Ди на всю жизнь запомнила брата таким – острый нос и умная заячья, обнажающая верхние зубы улыбка под козырьком школьной фуражки.

– Ты поняла, что произошло?

– Кажется, нет.

– Мы заставили их исчезнуть нашей особой магией.

Ди знала, что это неправда – людей нельзя заставить исчезнуть силой мысли, как бы сильно ты их ни ненавидел, однако ей понравилась фантазия про их с Амброузом особую способность, утешительный приз. Пусть у светловолосого мальчишки красивая цепочка от часов, но у него нет такого брата, как у Ди, и никогда ему не увидеть заячьей улыбки, которую Амброуз приберегал специально для нее; и нет у него такой сестры, как Ди, которой можно всецело доверять и положиться хоть в чем.

А может, по сравнению с тем, что объединяло Ди и Амброуза, противные мальчишки становились такими ничтожными, что практически исчезали?

Мать терпеть не могла, когда Амброуз называл сестру Ди, а не Дорой, но в этом заключалась еще одна причина их тесной дружбы. Когда Ди только родилась, язык Амброуза запутывался в длинном хвосте ее имени, и после нескольких безуспешных попыток брат сократил его до лаконичного Ди.

Нянька обожала пересказывать эту историю.

– Барчук-то наш сказал: «Ну да, стану я выговаривать такое длинное! Она еще маленькая, хватит с нее одной буквы!»

Ди и не воспринимала себя иначе. С этим прозвищем она чувствовала себя особенной, обласканной вниманием старшего брата. Пусть одна буква – всего ничего, но букв только двадцать шесть, и четвертую брат навсегда отдал ей.

– Я тебя люблю, – призналась она. Амброуз потрепал ее по плечу и сказал, что тоже ее любит.

Они так и стояли на тротуаре, поэтому прислуга, куда-то спешившая с корзиной салата на голове, осторожно их обошла.

Δ

Когда они вернулись домой, нянька лежала на полу между кухней и черным входом. Отец еще не пришел с работы, мать отправилась куда-то по своим делам. Нянька засмеялась и помахала детям рукой. У нее было пухлое морщинистое лицо, напоминавшее веселую тучку. Ди ни разу не слышала от няньки худого слова: если та не смеялась, то всегда готова была прыснуть со смеху.

– Гляньте-ка, ноги-то у меня подогнулись и усадили на пол! Как вам это понравится? – Нянька снова засмеялась кудахчущим смехом. – Кажется, у меня снова легкий приступ… Но я скоро поправлюсь.

Амброуз помог ей подняться.

– Конечно, поправишься. – Он подвел ее к кухонному столу и усадил. На Ди повеяло странным сладковатым запахом, как от опавших яблок, которые уже начали портиться и которые никто не подберет.

Ди присела напротив и принялась гладить старуху по мягкой влажной руке, приговаривая слова, что всегда говорила ей нянька, когда Ди случалось прихворнуть:

– Не терзайся, дорогая, будет и на твоей улице праздник…

Услышав это, нянька испустила вопль восторга, уронила голову на стол и весело застонала. Ди ласково потрепала ее по руке.

Ее брат снова застегнул тужурку, вызвавшись сбегать за микстурой для успокоения няниных нервов.

– Пригляди пока за нашей пациенткой, Ди.

Аптека находилась буквально за углом. Амброуз снял с крюка у плиты совок для угля и пообещал обернуться за пять минут.

Δ

Месяц или два спустя нянька снова заболела. Амброуз предупреждал Ди, что рано или поздно это случится, и просил ее принять на себя ответственность чрезвычайной важности немедленно уведомить его, буде стрясется такая оказия. Их родители не должны были узнать о хрупком здоровье няньки: вместо того чтобы идти домой сразу после школы, Амброуз появлялся дома за считаные минуты до возвращения матери с шопинга и разнообразных встреч. Если няньку уволят, новая бонна вряд ли станет смотреть сквозь пальцы на опоздания Амброуза.

– Я не такой сын, о котором они мечтали. Я не хочу работать в банке или стать мужем той, которая мечтает выйти замуж за финансиста. Я не такой, как наши родители. – Амброуз подмигнул сестре из тени козырька своей сизой фуражки.

– А какой ты? – с любопытством спросила Ди.

– Я интересный, – ответил Амброуз.

– А я интересная?

В самых смелых мечтах Ди не считала себя такой же интересной, как старший брат, но, может, есть разные степени интересности.

– А ты знаешь интересных людей?

– Тебя, – ответила она.