Читаем Курчатов полностью

В создание региональных институтов, особенно в начальный период, много сил вложил Курчатов, которого Иоффе командировал на Урал и в Сибирь[86]. На базе ЛФТИ с 1918 года была создана сеть из четырнадцати научно-исследовательских институтов и трех технических вузов, где работала тысяча научных сотрудников, из которых не менее ста считались крупными самостоятельными учеными[87]. Перестройка и реорганизация ЛФТИ пришлись на время, когда руководство страны требовало от ученых усилить их вклад в ее индустриализацию, призвало к «широчайшему использованию западноевропейского и американского научного и научно-промышленного опыта»[88], «догнать и перегнать передовую технику развитых капиталистических стран»[89] за счет создания новой техники и новых производств.

А. Ф. Иоффе активно действовал, чтобы исследования сотрудников его института были как можно теснее связаны с запросами развивающейся промышленности СССР, с совершенствованием отечественной техники. Он стремился вывести отечественную физику на мировой уровень, много делал для того, чтобы поставить институт в один ряд с мировыми научными центрами. Считая, что развитие науки не имеет границ, он придавал большое значение взаимным связям с иностранными учеными: поощрял обмен визитами, международные съезды, конференции и семинары, полагая, что все это необходимо и важно для нормального развития отечественной науки. Личные контакты он считал лучшей формой общения ученых, стимулом для их творческой работы. Он не только сам ежегодно в 1924–1933 годах посещал европейские научные центры, бывал в США[90], но и поощрял зарубежные научные командировки своих учеников. Стремясь вывести отечественную физику на мировой уровень, в 1920-е и в начале 1930-х годов Иоффе командировал на стажировку за границу около тридцати сотрудников ЛФТИ, добившись для них государственных стипендий.

Иоффе не раз предлагал и Курчатову поработать в лучших лабораториях мира. Но, как сообщается в ряде публикаций, Игорь Васильевич всякий раз отклонял предложения либо из-за болезни, либо под предлогом, что в его отделе проводится неотложный эксперимент, который в данный момент не может быть прерван. Однако, вероятно, имелись и другие веские причины, одна из которых, на наш взгляд, скрыта в семейных обстоятельствах. Возможно, Курчатов проявлял осторожность из-за положения отца. Хотя Василию Алексеевичу в 1929 году позволили вернуться из ссылки в Ленинград, он был ограничен в гражданских правах и как «лишенец», находясь под наблюдением органов внутренних дел, вынужден был еженедельно отмечаться в районном отделе милиции[91]. Положение семьи осложнялось и эмиграцией родного дяди Игоря Сергея Алексеевича Курчатова, от которого в то время не было никаких известий. Эти обстоятельства впервые поведала автору в 1990-е годы Людмила Никифоровна — жена Бориса Васильевича Курчатова. Это могло повлиять на решение Игоря Васильевича не уезжать за границу. От последнего приглашения поработать в США, в лаборатории Лоуренса в Беркли, он отказался в октябре 1934 года[92]. Вместо заграницы Курчатов предпочитал выезжать в крупнейшие экономические районы страны, где создавались филиалы и базы Академии наук СССР — на Урал, в Томск, Свердловск, Харьков, помогая организовывать научные исследования в этих региональных центрах[93].

Курчатов быстро и органично вошел в систему работы ЛФТИ, созданную Иоффе, чтобы подготовка научной молодежи института была профессиональной и не отставала от мирового уровня. Он организовал работу семинаров, на которых регулярно обсуждались текущие исследования всех мировых лабораторий. Молодежь приучалась к систематической работе с научной литературой: поступившие в библиотеку ЛФТИ журналы директор регулярно просматривал, поименно расписывая, кому и что следует прочесть. Еженедельно навещая каждую лабораторию, он вникал в курс всех дел каждого сотрудника. Его ученики А. П. Александров, В. Р. Регель, В. М. Тучкевич, Ж. И. Алферов вспоминали, как Абрам Федорович, заботясь о том, чтобы они находились в курсе самых современных передовых научных идей и направлений[94], приучал их штудировать новейшую научную литературу. Такой подход развивал самостоятельность мышления в меру талантов и способностей сотрудников.

Стиль научного руководства Иоффе с самого начала работы в институте легко и естественно вошел в деятельность Курчатова. Безусловно, традиции учителя, воспринятые талантливым учеником, явились фундаментом, на котором строилась научная школа Игоря Васильевича. Счастливое сочетание природных дарований, выдающихся качеств исследователя и мыслителя, инженера-экспериментатора и организатора, в совокупности с его необыкновенными человеческими качествами — все это получило сильнейшее развитие в период его руководства атомным проектом и привнесло свои неповторимые особенности в созданную Курчатовым собственную научную школу.

<p>Глава вторая</p><p>ЖЕНА</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии