Курехин. Шкипер о Капитане

С американской стороны организацией поездки занимался некий фонд со звучным названием Friendship Ambassadors («Послы дружбы»), с советской – действовавшая под эгидой ВЛКСМ молодежная туристическая организация «Спутник». ROVA была пристегнута к студенческому оркестру из провинциального американского университета. Ограничиваться одним Ленинградом они, ясное дело, не хотели, Москва была присовокуплена автоматически – как же так, ехать в Россию и не побывать на Красной площади? Ну а, так как сроки поездки совпадали с фестивалем Vasaras Rytmi («Ритмы лета») в Риге, то я посоветовал подключить и Ригу, заранее договорившись с рижанами о том, что ROVA выступит и у них.

Все начиналось с Москвы, и в назначенный день трое нас, ленинградцев – Курёхин, Гребенщиков и я – дожидались у пассажирского выхода аэропорта Шереметьево-2. С нами был наш главный московский друг – Саша Липницкий, дома у которого в первый же вечер была устроена приветственная вечеринка. Липницкий жил тогда один в большой трехкомнатной квартире в артистическом доме на Садово-Каретной, рядом с садом Эрмитаж. Всегда открытый для друзей дом был главной базой ночевок для регулярно совершавших набеги в Москву «Аквариума» и «Кино», с которыми Липницкого связывали тесные дружеские отношения. Саша занимался иконами и, по нашим нищенским ленинградским меркам, был человеком, мягко говоря, обеспеченным. Достаточно сказать, что он первым в нашем кругу обзавелся видеомаганитофоном, и мы, как завороженные, не отрываясь, смотрели живые концерты и первые только-только появившиеся на недавно созданном MTV видеоклипы. Все восторгались Duran Duran, мне же больше нравился Talking Heads, King Crimson и Сид Вишес из Sex Pistols с его версией синатровского «My Way». А вот еще одно почти тотальное увлечение компании – многочисленные фильмы о боевых искусствах – оставляло меня полностью равнодушным. Брюс Ли тогда ходил в главных героях, а Цой, Каспарян[136] и даже БГ попеременно принимали боевые позы.

Главное, разумеется, было не в этом. Большой, дружелюбный, гостеприимный, привычный к различным музыкальным гостям дом – идеальное место для первой, задающей тон всему последующему общению встречи.

Вся прилетевшая с ROVA компания – и Лин с Джеки, и их друзья, литераторы и журналисты, и даже специальная съемочная группа, которая намеревалась снимать все происходящее для истории – десантировалась в квартире у Липницкого. Приглядываться друг к другу особой нужды не было. Артём Троицкий мгновенно завел с Джеки разговор о Лори Андерсон и Лидии Ланч[137], Курёхин обсуждал с Ларри план совместного музицирования, мне приходилось переводить. Разговоры прервались импровизированным концертом – сначала БГ, затем Петя Мамонов[138] спели по несколько песен. «Звуки Му» как группа тогда еще не существовали. Петра Мамонова я увидел и услышал впервые и, несмотря на присутствие, казалось, полностью занимавших мое воображение американцев, был совершенно потрясен. Гости, не понимая ни текста, ни контекста, едва отдавали себе отчет в том, что происходит. Среди всего этого сновал совсем еще молоденький Африка. Сразу и легко установился дух легкого, дружеского общения, этот дух царил на протяжении всего двухнедельного тура и вылился в многолетнюю, продолжающуюся и по сей день, дружбу.

Два московских концерта прошли на подъеме, хотя, конечно, немало раздражало – особенно самих музыкантов ROVA – необходимость делить сцену со студенческим биг-бэндом Wesleyan College из штата Западная Вирджиния. Именно их по какой-то никому неведомой причине Friendship Ambassadors объединили в один тур с нашими гостями. Более нелепое и несовместимое соседство трудно было себе представить: студенческий оркестр из провинциального колледжа, не очень умело, но очень старательно, по нотам разыгрывающий джазовые стандарты и радикальный импровизационный квартет четырех играющих практически экстремальный авангард саксофонистов. Но нам, как и практически всему заполненному до отказа 700-местному залу, было все равно. Советские люди к товарам «с нагрузкой» привыкли, и публика терпеливо ждала окончания разогрева.

Курёхин вышел на сцену после сета ROVA. Поиграл минут 10 один, потому к нему присоединились Ларри Окс и Брюс Экли – спонтанный джем, в котором музыканты едва нащупали возможность продуктивного контакта.

Настроение было приподнятое. У всех кроме меня. На душе у меня скребли кошки. Из Москвы мы все перемещались в Ленинград, который, собственно, и организовал этот исторический тур. За ленинградский концерт ответственность нес лично я, и ситуация там была куда менее определенной и обещающей.

КГБ! На помощь!