Курьер-619 (Юпитер – Челябинск)

– Теперь я понимаю, почему ты решился на доморощенный ремонт реактора, – сказала девушка. – Ты так много знаешь, что у тебя нет священного трепета даже перед самыми сложными устройствами.

– Вот сейчас и проверим, прав ли я в своем святотатстве… – Джер набрал в грудь воздуха и нажал большую красную кнопку справа на пульте.

Ничего не произошло.

Лишь, как показалось Николетте, что-то шевельнулось внутри корабля: он словно судорожно вздрогнул.

Джер бурно отреагировал на это еле заметное шевеление. Он пробормотал:

– Ага, это, кажется, дернулась система запитки…

Юноша переключил какие-то тумблеры на пульте и снова нажал на кнопку.

С точки зрения Николетты, ничего не произошло, разве что что-то снова шевельнулось внутри мертвого корабля – ну, может быть, чуточку сильнее.

Но Джер явно лучше понимал, что происходит. Он сказал:

– Николетта, садись в это кресло и жми на кнопку, когда я крикну. Нажми и не отпускай.

– А ты куда?

– В машинное отделение.

– Там же плавает кислота!

Джер нахмурился.

– Ну… Будем надеяться, что она хоть частично осела на стенках… Но выхода нет – мне надо срочно вручную прокачать внешний контур, иначе стартовый конденсатор откажется запускать реактор. Мне придется забрать с собой светильник – другого у нас нет.

Он усадил Николетту в кресло пилота, дополнительно укрыл ее своим одеялом – и в одном комбинезоне, невзирая на лютый холод, отправился в машинное отделение.

Джер оставил двери в рубку и в двигательный отсек открытыми, чтобы можно было переговариваться. Поэтому Николетта прекрасно слышала сдавленные ругательства и шипение пилота.

«Значит, кислота не осела!» – поняла она. Со всех сторон ее окружали тьма, холод и страх. Слабые отблески света из машинного отделения только подчеркивали клубящуюся темноту.

Раздались какие-то ритмичные механические звуки, которые, как решила девушка, и означали прокачку внешнего контура.

Механические звуки сменялись нерегулярными ударами, звоном брошенных инструментов и чертыханьем Джера.

Было очень холодно и очень страшно. Николетта вдруг поняла, насколько сложной конструкцией является космический корабль и насколько наивными были попытки починить его с помощью кусков металла, проложенных упаковочным материалом, бачка с кислотой и ударов молотком.

Прошла целая вечность, прежде чем Джер крикнул:

– Включай!

Николетта с ожесточением прижала всей пятерней кнопку и стала давить на нее так, словно от степени этого усилия зависело их спасение.

Шевеление внутри корабля усилилось, какие-то его жизненные системы просыпáлись и урчали. Но хватит ли этого урчания для запуска реактора?

Девушка ничего не понимала в происходящем, лишь жала на кнопку изо всех сил.

Потом она с ужасом услышала, как затихает в недрах корабля это шевеление и урчание. Николетта так надеялась на эти признаки жизни!

Ей захотелось заплакать от отчаяния.

Вдруг в рубке зажегся свет. Яркий, осветивший все помещение до последнего уголка.

Николетта засмеялась и заплакала одновременно. Она продолжала жать на кнопку, боясь, что если отпустит ее, то корабль снова умрет.

Тут рядом появился Джер. Он что-то сказал ей, но она не услышала.

На его лице появились новые кислотные ожоги, но он улыбался. Он с трудом оторвал руку Николетты от кнопки и крепко обнял девушку.

– Ты отлично управилась с кнопкой! – сказал он.

Но Николетта рыдала без остановки. Джер внимательно посмотрел на нее, сел в соседнее кресло и стал быстро что-то настраивать и нажимать.

Наконец к девушке вернулся слух – и она услышала, как он бормочет:

– Как хорошо, что вчера поменял предохранители хоть у одного движка…

И вдруг на Николетту навалилась тяжесть. Все предметы, плавающие по рубке, рухнули на пол. Она еле смогла вздохнуть и крикнула:

– Что это?

– Это ускорение всего лишь в четверть земной тяжести, – ответил Джер. – Но после нескольких дней в невесомости это кажется очень много. Ты скоро привыкнешь. В невесомости душ принимать сложно, да и еду готовить непросто. Зато мы летим к Земле!

Николетта привыкала к свету, к тяжести, к счастью оттого, что они остались живы. Ее просто переполняли разные чувства – от восторга до жуткого голода, от ощущения грязного тела до острой влюбленности в Джера, который снова их спас…

Она с радостью замечала, как быстро теплеет в рубке.

– Хочешь принять горячий душ? – спросил Джер.

Николетта от избытка чувств не смогла ничего сказать – только отчаянно закивала головой.

Юноша помог ей встать и довел до душевой кабины. Пока Джер проверял, все ли нормально функционирует, Николетта сбросила с себя ставшие ненужными одеяла.

– Ты справишься сама с душем? – спросил Джер с явным намеком.

Николетта оттаяла уже настолько, что сумела ехидно ответить:

– Мы еще не настолько поженились, чтобы вместе принимать душ!

Он усмехнулся израненным лицом:

– Если что надо – зови, я тут, недалеко.

Никогда еще в своей жизни Николетта не получала такого острого удовольствия от горячего душа.

Ее переполнял восторг, надежда и ощущение чистой кожи.