Курьер. Дилогия (СИ)

   Когда я всё это и многое другое, о чём не хотелось бы рассказывать никому, чтобы не навлечь на себя проклятия и ужас людей, я шептал, всё ещё слабый и измождённый, Велимиру Вячеславовичу, он едва сознание не терял. Не верил, конечно, по началу, но потом расспросил пару моих друзей, которые вместе со мной в Академию пришли, тоже кожа да кости, убедился и потом на свои деньги кормил всех нас, пока не добился от начальства увеличения субсидирования. Чего ему это стоило, я не знаю и не узнаю, наверное, никогда, потому что он строго-настрого запретил как-либо отплачивать ему за это... Теперь вот он уже хозяин "Империала", один из самых богатых и влиятельных людей в Мараха, и очень известная в высших кругах общества Марса персона.

   - Ты ко мне по делу? - спросил он, встав возле стола, и бросил быстрый взгляд на гору бумаг, скопившуюся явно для разбора и подписи. - Или просто зашёл поболтать?

   - Не просто, - ответил я быстро, торопясь закончить разговор - ну в самом же деле не отвлекать человека от работы! - Помните, вы как-то говорили мне, что истинный гурман определяется прежде всего отношением к таким благородным напиткам как вино и коньяк?

   - Помню хорошо, - кивнул он. - Ты хочешь сделать заказ? Я правильно понял?

   - "Шато де Нуар Экселенц" семнадцатого года, - произнёс я, и он ошарашенно замер.

   - Ты в своём уме, Андрей? - выдавил он, его рука, прижимавшая кипу документов дрогнула. - Ты хоть понимаешь, ЧТО ты заказал?

   - Очень хорошо понимаю, Велимир Вячеславович, - кивнул я, не желая и не собираясь отступать или сдаваться. - Пожалуй, только этому вину я позволю украсить собой романтический ужин с женщиной моей мечты.

   - Ты с ума сошёл, - покачал он головой и сел в кресло. - Ты помнишь, что это вино уже давно перестали изготавливать из-за того, что в двадцатом году были сожжены все виноградники? Ты осознаёшь, что если оно у кого и хранится, то только в подвале какого-нибудь ненормального коллекционера, который даже и не догадывается о его ценности? Ты вообще понимаешь, сколько это вино сейчас может стоить?! - возвысил он голос.

   - Помню, осознаю и понимаю, - отчеканил я. - Однако я поставлю бриллианты против ореховой скорлупы, что это вино хранится у вас здесь. И что оно здесь в достаточном количестве, потому что знаю вас и знаю, что вы один из того очень небольшого количества коллекционеров, которые знают всё об этом вине.

   - Выучил на свою голову, - проворчал он, вскочил из-за стола, подошёл к двери, проверил, что за ней, затем прикрыл её поплотнее и уселся обратно за стол. - Ну давай поговорим... Сколько тебе нужно?

   - Три бутылки, - обмозговав и прикинув, ответил я. - Именно три или не одной. Помните, вы говорили?..

   - Помню-помню, - проворчал он. - Удивительно, что ты запомнил.

   Он вздохнул и подпёр пальцами подбородок, что-то про себя прикидывая, а я стал топтаться на месте, надеясь и моля небо, чтобы он не отказался и не вытолкал меня за дверь - "Шато де Нуар Экселенц" семнадцатого года было, мягко говоря, многократно дороже и уникальнее даже того же "Короля и Королевы".

   - Ладно, - вздохнул он и поёрзал в кресле. - В память о прошлом могу продать тебе эти три бутылки за... пять тысяч кредитов.

   - Что?! - поразился я.

   - Тихо, - шикнул он. - Я хорошо тебя помню, Преображенский, и рад, что ты помнишь меня. Мне эта память дороже всех денег на свете. Молчи лучше и либо соглашайся, либо иди и пои свою женщину какой-нибудь потусторонней бурдой из прошлогоднего винограда. Согласен на пять тысяч?

   - Я... Я... - промямлил я, не решаясь и даже не веря в услышанное. Чёрт побери, я готов был заплатить и тридцать, и шестьдесят тысяч - за такое удовольствие не жалко, тем более, что одна бутылка этого вина стоит на аукционах порядка двадцати тысяч кредитов. Представьте, что вы пьёте кровь богов и обоняете ароматы тысячи цветов из Долины Солнца, а потом, когда вы окончательно размякнете и почувствуете себя на седьмом небе от блаженства, вы ощутите вдруг, как разгорается где-то глубоко внутри вас яркая тёплая звёздочка, как согревает она вас, наполняет благодатным теплом, животворящим огнём, который выжигает любую грусть и тоску, холод и печали у вас внутри.

   - Ты? - поднял он бровь.

   - Велимир Вячеславович, я не знаю, как благодарить вас, - промямлил я нерешительно.

   - Андрей, тебя твоя чрезмерная вежливость когда-нибудь погубит, - проворчал он и отвернулся, я мог поклясться, что в тот момент в уголках его глаз что-то подозрительно блеснуло. - Итак ты согласен. Ну что ж, добро. Скажи только, куда его доставить, потому что, сам понимаешь, такое вино в пакете по улице не понесёшь.

   - Конечно-конечно, - засуетился я, вспоминая свой адрес, продиктовал его Велимиру Вячеславовичу, потом своей рукой выписал номер своего ключ-счёта, с которого он должен был снять сумму оплаты за сей воистину царский подарок.

   - Так неожиданно встретить тут тебя, - произнёс он, вставая и обнимая меня за плечи. - Вижу, ты вырос и окреп. Только солидности вот никак не набрал.

   - С моей работой живот не отрастишь, - виновато покачал я головой.