Курьер. Дилогия (СИ)

   Я с удовольствием вдохнул ночной свежий воздух, в который раз подсознательно удивляясь, что не нужно по привычке ругаться и плеваться, откашливаясь от пыли и гари - с тех пор, как над большинством городов Марса на нижних орбитах разместили очистители атмосферы, жить стало вполне сносно, да и люди болеть стали гораздо реже, а флора Марса в кои-то веки вздохнула свободно и попёрла навстречу солнцу.

   - А про какой подарок он говорил? - спросила стоящая рядом со мной и наблюдавшая за звёздами Шела.

   - Тема Шекспира всегда была его излюбленной, и он очень радовался, когда кто-либо из учеников искренне интересовался ею, - объяснил я. - У нас в своё время даже споры с ним возникали из-за этого...

   - У вас? - изумилась Шела. - Споры? Да разве можно с ним спорить?

   - Можно, - вздохнул я. - Ещё как можно... Он сам всегда требовал, чтобы мы не боялись отстаивать свою точку зрения. А я тогда вдобавок был молодой и глупый и считал, что мне всё дозволено.

   - И что же? - подтолкнула она меня.

   - Я ему доказывал, что Шекспир как личность ничего не стоил, что он переписывал старые сюжеты и что вообще, как считают многие историки и литературоведы, это собирательный образ всей английской литературы того времени. И в какой-то момент мой учитель мне заявил: "Андрей, ты прочитал почти всё творчество Шекспира и не увидел того, что я в своё время увидел уже на второй строке "Гамлета"". И я у него спросил: "А что же я не увидел?".

   - И что же? - Шела придвинулась ко мне, её глаза возбуждённо и заинтересованно смотрели прямо в мои.

   Я обнял её и мягко поцеловал её волосы, погладив их нежными прикосновениями.

   - А то, что зрить надо было в корень. Шекспира запоминали и цитировали не за то, что он переписывал старые истории - этим грешили многие писатели - а за то, КАК он это делал. Шекспир вкладывал душу в каждую свою строчку, в каждом слове у него сокрыт целый мир. Это я понял уже потом и полюбил его, потом прочёл повторно всё то, что читал, учась в академии. И затем сделал ему очень дорогой - в плане души, а не денег - подарок. Я подарил ему раритетный томик сочинений Шекспира, который он очень долго искал и хотел прочесть. Он искал его во всех библиотеках и архивах, а я нашёл его у одного богатого и глупого парня - он использовал это сокровище, чтобы полку с беллетристикой подпирать в шкафу. Ну я его тогда и слямзил, - честно признался я, глядя на Шелу. - А зачем она ему? Этот дурак всё равно не оценил бы всей истинной красоты этой книги. Тем более он даже не заметил, что я её взял, я ему полочку отремонтировал, пока он дрых, в хлам пьяный.

   - Страсти-то какие... - уважительно подивилась она и поёжилась, прижимаясь ко мне, - как всегда и бывает на Марсе, среди относительно тёплой погоды вдруг к вечеру посвежело и стало довольно прохладно.

   - Ну что, ловим ближайший транспорт и в Айзис? - спросил я у неё.

   - Ага, - кивнула Шела, мечтательно глядя на небо. - Поехали. А по пути расскажешь мне, за каким-таким делом ты к своему бывшему учителю бегал... Хорошо?

   - Конечно, расскажу, - успокоил я её и прижал к себе крепче, одновременно осматривая расположившийся на стоянке возле "Империала" транспорт. - Вот только домой приедем, и я тебе сразу всё расскажу. И покажу...

   - Всё-всё? - промурлыкала она.

   - Всё, - кивнул я, жестом подзывая понравившегося мне пилота одного из припаркованных стратолётов. В конце концов гулять так гулять. Пусть и полёт на стратолёте обходится недёшево, но каков вид открывается из его иллюминаторов, особенно когда летишь над вечерним полным сверкающих огней городом.

   - Ну ладно, - легко согласилась она, предоставляя мне возможность поторговаться с пилотом (правильно сделала, между прочим, - здесь на Марсе всегда рады объегорить и надуть дурня, а с умным и толковым продавцы всегда с удовольствием поторгуются). Вот и сейчас пилот с пеной у рта доказывал, что четыреста кредитов за полёт до Айзиса (нормальная цена колеблется в пределах шестидесяти-ста кредитов) это суровая жизненная необходимость, а не наглый обман вовремя подвернувшегося по его мнению лоха, и что ему нужно кормить шестерых детей! Когда я в ответ указал ему на отсутствие обручального кольца, он клятвенно заверил меня, что успел развестись с этой проклятой мегерой, которая ему жизни не давала (тут Шела разъярённо зашипела и зафыркала). Тогда я напомнил ему, что буквально пару фраз назад детей у него было восемь, так куда же подевались ещё двое? В ответ пилот, молитвенно прижимая руки к груди и заламывая их, со слезами на глазах стал объяснять мне, что за этими проглотами не уследишь, и последних двух успел сожрать цуцлик (который вообще-то к городам и мало-мальски населённым пунктам и близко не подходит).