Курьер из Стамбула

Род Тютчевых хоть и считался древним, да не все гладко там было с родственниками, а может и однофамильцами, кто разберет. Одни утверждали, что происходят от Захария Тютчева, посланного князем Дмитрием Ивановичем (Донским) к Крымскому царю Мамаю в 1381 г. «Князь же великий Дмитрий Иванович, избранного своего юношу, доволна суща разумом и смыслом, имянем Захарию Тютьшева…посылает к нечестивому царю Мамаю». Предание гласит, что Захар первый сообщил князю Дмитрию о готовящемся союзе Мамая с Рязанью и Литвой. Однако уверенное поведение русского посла в ставке Мамая заставило последнего отказаться от замыслов продолжать войну с окрепшей Русью, особенно после Куликовской битвы.

Другой пращур — Третьяк Васильев сын Тютчев — был пожалован поместьями и грамотами на них от царя Михаила Федоровича за Московское осадное сидение в 1618 г. Так считала одна ветвь рода Тютчевых. Была она намного известнее и богаче другой, более поздней, к которой относил себя наш Иван Семенович. Его род, он полагал, идет от Дмитрия Игнатьевича Тютчева, начиная с 1626 г. И восходит к генуэзцу Тутче, проживавшему в Крыму и занимавшемуся оружейным делом, так как основой фамилии было турецкое слово «tuc» — медь, латунь, бронза. Дядя Ивана Семеновича — Гаврила Тютчев был намного удачливее брата Семена, потому и оставил своим сыновьям — Петру и Николаю — гораздо больше имений в том же Брянском уезде Белгородской губернии: Глинищево, Хотылево, Кабаличи с деревнями Маковье, Именка и другими. Да и крепостных было у двоюродных братьев намного больше, чем у нашего героя. Об этом поведала Алеше Веселовскому супруга Ивана Семеновича — Анна Захаровна, когда сидели они долгими зимними вечерами возле печки. Женщины занимались вышивкой, а полковник Тютчев подремывал в уютном кресле, грея свои старые раны.

* * *

Там и произошло его знакомство с сестрами. Младшая — Мария, Машенька, как мысленно называл ее про себя Алеша, сразу понравилась молодому офицеру. Семнадцатилетняя, стройная, высокая, с русыми волосами, заплетенными в длинную косу, видневшуюся из-под платка, с острым смеющимся взглядом голубых глаз покорила сердце Веселовского. Она тоже видела, что нравится офицеру, и всегда с радостью встречала, когда он приезжал с отцом. Тихими зимними вечерами сидели они всей семьей за чаем в гостиной, и Алеше, порой, казалось, что он непозволительно часто и долго заглядывается на Марию Ивановну. Что это увидят. Конфуз получится. От того краснел, когда взгляды их встречались, и скорее отводил очи в сторону. Но и сама Маша заглядывалась на молодого офицера. Возвращаясь в полк, Веселовский невольно ловил себя на мысли, что постоянно думает о ней, вспоминает ее звонкий голос, серебристый смех. Как быстро пробегает по залу мелкими-мелкими шажками, нет-нет да посмотрит на молодого поручика и тут же отворачивается.

«Вот ведь славная какая девушка, — мечталось поручику, — вот жену какую иметь-то надо бы. И слава Богу, что рода она хоть и знатного, но небогатого. Значит, не все князья да графы ей нужны. Может, и я смогу сделать так, что полюбит меня Машенька. Ах, как счастливо зажили бы мы в родной деревеньке Хийтоле. Как бы счастлива была матушка!»