Курьер из Страны Советов

– Да, его все читали – и обычные люди, и кремлевские чиновники. Блестящее перо, эксклюзивная информация, неизвестно, где и как добытая, тщательная проверка фактов. В последние недели Макс, я слышал, в Думу зачастил. Ты его случайно у своего шефа не встречала?

– Заходил к нему в кабинет пару раз, о чем они там говорили без свидетелей – понятия не имею.

– Поможешь со своим шефом встретиться?

– Только в обмен на поцелуй!

– Лариса послала Федору такой недвусмысленный взгляд и столь нежный воздушный поцелуй, что парень смутился и покраснел, как тогда в школе на выпускном.

Ленинградское шоссе

начало девяностых,

Удар был неожиданным и пришелся в солнечное сплетение.

Кузнецов согнулся пополам, но устоял на месте.

– Совесть есть? – спросил он отдышавшись. – Не стыдно бить старика? Мне, между прочим, семьдесят уже.

– Старики, бля, живут на копеечную пенсию и чужие бабки не тырят, – громила потер кулак правой руки, и Кузнецов впервые за этот день по-настоящему испугался. Он понял, что это только начало. Прелюдия, так сказать. Сейчас с ним будут делать то, что показывают в фильмах про бандитов. Сопротивляться и тем более просить о пощаде было бессмысленно. Оставалось молить бога о скором и не слишком мучительном конце…

То утро не предвещало ничего плохого. Кузнецов не спеша, со вкусом позавтракал с Верой, затем, допив кофе, поставил кружку в раковину и сообщил, что поедет на дачу. Вера взглянула на него молча, в ее глазах муж увидел горечь и грусть. Пять лет она жила под гнетом страшной тайны. То, что опасные секреты мужа – не ее женские фантазии, что обстоятельства, которые нельзя исправить, реально существуют, Вера понимала. Приближается что-то страшное – это она ежеминутно ощущала всем своим хрупким телом, которое в последнее время стало чем-то вроде резонатора и отзывалось на малейшие изменения в настроениях и даже взглядах мужа. Нередко Вера среди ночи просыпалась в слезах. В ответ на безмолвные вопросы мужа она ссылалась на возраст, бессонницу и головную боль, но уснуть до утра уже не могла.

Иван и Верочка поженились еще в годы студенчества и давно понимали друг друга без слов. Сын Петя вырос, вылетел из гнезда, у него началась своя, полная проблем и забот, увлекательная жизнь, в которой на родителей времени почти не оставалось. Звонил иногда, и на том спасибо. После ухода сына из дома Иван и Вера стали еще ближе друг другу. Привычки и вкусы постепенно сделались одинаковыми, как у однояйцевых близнецов. Жили супруги намного лучше, чем большинство людей в девяностые. Внешних поводов для грусти, казалось, не было. Их пара со стороны выглядела счастливой и вполне гармоничной, однако смутная тревога, однажды поселившаяся в душе, уже не отпускала. Вере порой казалось, что каменная плита, из-под которой невозможно выбраться и под которой все труднее дышать, придавила их семью, Последние два года муж замкнулся и все чаще стремился проводить время в одиночестве. Уж лучше бы гулял, как раньше! Во время кратких, но бурных романов Иван становился веселым и щедрым, молодел на глазах, сыпал анекдотами и деньгами, даже с алкоголем почти завязывал. Вера знала, что Иван никогда ее не покинет, поэтому смотрела на загулы мужа сквозь пальцы, словно на не слишком приятное, однако неопасное, необременительное хобби. Они так срослись корнями за десятилетия жизни вдвоем, что оторвать их друг от друга не смогла бы даже самая красивая девушка-модель.

Вера взглянула на мужа и хотела сказать, что они давно никуда не выезжали вместе, но, споткнувшись о жесткий взгляд Ивана, замолчала и пошла выгружать посуду из раковины в посудомойку. Эта «буржуазная машинка» в последнее время была единственной маленькой радостью Веры. Сколько посуды перемыла она за годы супружеской жизни! Посудомоечные машины были в то время еще редки в московских домах, и Вера была счастлива получить ее в подарок от мужа в день рождения. В то время призрак неотвратимого, необъяснимого и неуклонно приближающегося несчастья еще не простер над ними свои черные крылья. Казалось, у них с Иваном впереди еще с десяток лет спокойной, интересной и обеспеченной жизни. Уж в чем-в-чем, а в деньгах муж ей давно не отказывал. Не любил вдаваться в подробности своих финансовых дел, однако деньги на любые семейные нужды и лично ей Верочке «на булавки» давал без вопросов. При этом Иван всегда говорил одно и тоже: