Курьер. Книга 1 (СИ)

Голова закружилась от переизбытка кислорода, я прикоснулся лбом к прохладной стенке камеры и услышал, как открывается дверь. Меня бережно подхватили за плечи и за бока, чья-то заботливая рука сунула мне под нос толстенный кусок шоколада, в который я вцепился зубами как в последний продукт на свете, и меня, осторожно и аккуратно поддерживая, вывели из камеры — самому мне сделать это было бы затруднительно: почему-то прыжок из будущего в прошлое отнимает совсем мало сил, а вот обратный переход слабого неподготовленного человека может и убить. Вдобавок радиация эта… Она тоже силы и здоровье вытягивает, хвала звёздам, нас, курьеров, специально модифицируют для защиты от неё. А вы как думали? Мутанты мы, мутанты… Зелёные четырёхглавые десятирукие человечки… Другие в этом деле не выживут, но у других зарплата от силы триста, четыреста, пятьсот кредитов.

— Преображенский! Ну наконец-то! — разъярённое лицо Старика оказалось передо мной, и слюна полетела в цель. — Когда оклемаешься, срочно ко мне в кабинет! Ты и Аластор! Будем разбираться по поводу случившегося! Впрочем, нет… — добавил он через секунду, чуточку успокоившись. — Завтра поговорим. А то помрёшь прямо у меня на ковре от слабости, и что мне тогда с тобой делать.

"Как здорово, — подумал я, проглатывая последний кусочек шоколада. — А я, глупец, боялся, что не успею к романтическому ужину…".

Меня качнуло, вскинув руки, я устоял и решил до завтра не мучить себя вопросами. Никакими. Всё как-нибудь само собой образуется. Всё будет завтра. А сегодня…

Сегодня меня ждала Шела и романтичный ужин при свечах под мягкую музыку. И будет мягкий чуть приглушённый свет… И будет дразнящий шёпот и жаркие стоны, перемежающиеся страстными поцелуями. Когда есть мечта, всегда будет приятно возвращаться… И я вернулся.

Сегодня!

А вопросы завтрашнего дня меня волновали мало…

Глава 16

— Тоска, тоска, одна тоска

Грызёт меня день ото дня.

Никак её мне не унять:

Что ни поделаю — всё зря.

О как же поступить мне с ней,

С проклятьем безупречных дней?

Как поразить сию напасть?

Как с ней, чертовкой, совладать?

— декламировал я себе под нос, вышагивая как караульный солдат у двери Капитошкиного кабинета: три шага вперёд, р-разворот, три шага обратно. Слова лезли в голову спонтанно, сами собой формируясь и выражаясь, над ними не было ни малейшего контроля с моей стороны, однако каким-то чудом они выражали мои мысли в данный конкретный день: сегодня над городом дождь, небо хмурое, облака застили всё небо, а у меня в голове как всегда царит каша-малаша, и правит бал юная проказница пурга.

— О где, о где же тот клинок,

Что в грудь тоске легко войдёт?

Её он сердце поразит…

— я остановился и прислушался: похоже, Капитошкин прекратил скрипеть креслом, кряхтеть и плямкать губами — вкупе с невнятным, трудным для понимания бормотанием себе под нос и периодическими взрёвываниями-всхрапываниями он называет это рабочим инструктажем. Да победит губошлёпство и воцарится "слюноизвергательный" порядок — ох, не приведи Триединый, докатиться до такого! В своё время я едва в обморок не падал от восторга, когда учился в институте и проходил в нём курс поверхностной истории: помнится в конце 20-го века — аж Лао Цзы знает сколько лет назад! — у власти одного из политических блоков стоял бровастый серьёзный с виду политик с весьма оригинальной дикцией и манерой изъясняться. Помнится, как-то раз нам дали для сравнительного анализа протоколы его выступлений и записи, сделанные для опубликования на широкой публике, — наша тогдашняя преподаватель истории, соблазнительная, очаровательная, молодая девчонка, с которой перегуляла лучшая половина моей группы, дала нам их так, смеху ради — и в одном из таких вот протоколов отчётливо была слышна ахинея такого плана: "Сосиски сраные сиски-масиски мсявят нам псисику…"… До конца я не дослушал, потому что после этого мне очень захотелось в одно место, куда даже женатые люди ходят по отдельности, сил терпеть разрывавший меня смех не было. Сакральный перевод услышанного я узнал спустя несколько минут, когда вернулся и обратился к опубликованному в печати варианту сказанного — редактор, надо признать, неплохо поработал, потому что сопоставить "Социалистические страны систематически заявляют нам о политике…" с услышанным в протоколе было затруднительно, пожалуй, даже для меня. Сей курс истории я запомнил надолго, глаза девчонки-преподавательницы и её дрожащие губы, когда она говорила мне: "Прощай…", оставались в моей памяти ещё пару месяцев, пока я не нашёл очередную пассию, а потом… Потом я оказался здесь через много-много лет и вот теперь стою, замерев в классической позе "шпиёна" у закрытой двери и думаю: "А ведь чем-то тот древний политик и наш штатный лысый динозавр схожи…". Во всяком случае дефекты дикции у обоих примерно одинаковы.