курьер.ru

Элизабет Холленфилд шла по улице Нью-Йорка, направляясь во Всемирный торговый центр, где располагался офис МММ. Над ее головой в ярко-голубое небо уходила квадратная белая башня небоскреба. Она уже собиралась войти внутрь, когда двухмоторный «Боинг», накренившись, быстро подлетел к башне и каким-то до странности обычным, нереально будничным образом исчез в ней, оставив в стенах черную прорезь — круглую в центре и узкую по бокам, где прошли крылья. С противоположной стороны небоскреба вырвался огненный шар. Оставляя за собой дымные хвосты, посыпались обломки стен...

***

Патриция, забыв обо всем, вперилась в экран. Из узких окон башни вырывались косые струи дыма; в разбитых окнах виднелись фигурки людей, которые крутили белыми тряпками — то ли призывая спасателей, то ли прощаясь со всеми. Время от времени очередная фигурка, не выдержав страшного жара, срывалась и летела с трехсотметровой высоты.

— О mon Dieu! Nick ta mere! О mon Dieu! (О, Боже мой! Е.. твою мать! О, Боже мой! (фр.))  — стонала Крыса, до посинения стиснув пальцы одной руки в кулаке другой. — Что же это, Чен?! Твари, подонки! Ублюдки тупорылые!

Крыса разрыдалась, по лицу текла тушь с ресниц. На экране частые ребра вдруг перестали быть вертикальными, показались странно-косыми, а кубическая вершина небоскреба начала проседать, одновременно заваливаясь набок. Из-под разлома выкатился оранжевый вал пламени. Качнувшись, серебристый трубчатый шпиль сначала медленно, потом все быстрее пошел вниз, исчезая в клубящемся дыму...

***

В питерской конторе «Лимассол инвестментс» трое мужчин смотрели новости. Тяжелая бурая пелена сгустилась над скопищем кубических и островерхих вершин Манхеттэна, грузно выступающих на передний план и призрачно сереющих в разрывах дыма и пыли.

—   Американская трагедия, — заметил Шинкарев.

—   Трагедия значит «песня козла», — ответил Костас. — По-нашему, по-гречески.

Со стаканом коньяка в руке киприот сидел, свободно откинувшись на спинку дивана, закинув ноги на директорский стол.

— Это точно, что козла, — откликнулся Геннадий Сергеевич.

А на экране бежали по улицам все вместе: разжиревшие полицейские, холеные яппи, русские эмигранты, присягнувшие Большому Баксу, американские девки с именами, отсутствующими в святцах — все эти Шании, Аиши, Шакиры... «О, my God!» — орала толстая негритянка, приседая и хлопая себя по ляжкам.

В Палестине черноволосые мальчишки вскидывали пальцы буквой V, размахивая зелено-бело-красно-черными флагами.

«Хорошие были дома. Главное, высокие», — подумал Шинкарев. «Взирая на высоких людей и высокие предметы, придерживай картуз свой под козырек», — как всегда кстати вспомнился Прутков, возвратив сознанию необходимый скепсис.

—   Теперь весь мир изменится? Вы верите в это? — спросил Андрей, вслушавшись в лихорадочную речь комментатора.

—   Что у козлов может измениться? — спросил секьюрити-менеджер Лазаренко.

—   Это точно, — откликнулся Геннадий Сергеевич. — Ну что, еще по одной?

В финском кафе Патриция с застывшим, заплаканным лицом смотрела на экран. Серые горы обломков загромождали улицу. Над ними поднимались мертвые запыленные стены. Черные провалы окон ощерились, словно гнилыми зубами, осколками запыленного стекла. Промчалась «скорая», оставив за собой пыльный шлейф. Как неприкаянные, бродили секретные агенты, — на них были форменные темно-синие куртки, на спине крупные желтые буквы: FBI.

—   Ну что? — Чен осторожно тронул Крысу за руку. — Пойдем, а? Тебе не нужно волноваться.

—   Да, пошли. И все, ни слова об этом!

***

—   Ты ведь не бросишь Учение? — спросил китаец уже в машине, когда они выехали на шоссе. — Не бросай!

—   Наверное, сделаю перерыв.

—   Понятно. Если родится девчонка, как назовешь?

—   Марией.

—   А если парень?

—   Не решила еще. Но мне кажется, будет девочка.

—   Надо же... Ты и Эндрю... и дочка. Нет, хорошо, — улыбнулся Чен Сяован, парторг китайской триады, раз в месяц приводящей в исполнение смертные приговоры. — А игрушки-то для нее есть?

—   Есть. Одна.

Крыса достала бумажник, вынула глянцевое фото. Южный приморский городок был снят с небольшой террасы. Сухие скалы обрывались невысоким откосом, под которым плескались прозрачные волны Средиземного моря. Выше скал одна за другой поднимались белые стены, ступенями врезаясь в густо-синее небо. Высоко, выше всех прочих строений парила легкая православная колоколенка.

А на самой террасе, вымощенной неровными каменными плитами, затененной диким виноградом, стояла старая, поцарапанная и обожженная игрушка — черно-золотая карусельная лошадка.

КОНЕЦ

Примечания:

1 — «Селлтрэк» (Celltrack) — американская всечастотная система прослушивания сотовых телефонов.