курьер.ru

Такой была Патриция, или, как ее еще звали, Крыса. Чен именно так и обратился к ней:

—  Ну здорово, Крыса! Давно не виделись!

Китаец дружески обнял женщину за плечи, та чмокнула его в щеку:

—  Хай, Чен, дорогой!

Затем обратилась к Шинкареву:

—  Здравствуйте, Эндрю, приятно видеть вас. Как добрались?

Руку она подала подчеркнуто спокойно, почти церемонно.

—   Здравствуйте, Патриция, мне тоже приятно, — в тон ей ответил Андрей, слегка пожав узкую ладонь. — А в дороге было спокойно, благодаря Чену.

—   Ну еще бы! Он ведь у нас герой. Чен все может устроить, не правда ли, Чен?

—   Не преувеличивай, детка. А кто у нас четвертый?

—   Четвертая. Это Элизабет, сейчас она в кабинете, работает с электронной почтой. Она вообще много работает. Кстати, Эндрю, вы можете пройти туда. Познакомитесь с Элизабет, заодно осмотрите дом. Вам будет интересно.

—   Не сомневаюсь, — кивнул Шинкарев.

—   Вот и прекрасно. Идите прямо через гостиную вдоль этой стеклянной стены, потом вниз, мимо бара. В баре налейте себе чего-нибудь. Минут через двадцать ждем к ужину, все будет готово.

«Что ж, посмотрим на твою Элизабет», — подумал Андрей, возвращаясь в гостиную.

Лишь только он вышел из кухни, Патриция достала из кухонного шкафа плотный бумажный конверт. Чен открыл его и быстро просмотрел несколько листов бумаги с картой местности и таблицами, распечатанными серыми точками матричного принтера.

—  Это все? — спросил он.

—  Все, что ты просил. Для окончательной картины нужны данные на изделие. Он их привез?

—  Что-то привез, будем разбираться. Но это уже без тебя.

—  А?... — неуверенно спросила Патриция. Судя по всему, эта женщина о чем угодно могла спросить уверенно. Кроме одного.

—  Что? — переспросил Чен.

—  Скоро он уедет?

Оба поняли, что Патриция имеет в виду Андрея.

—  Отсюда — завтра. А из страны — неизвестно когда. Во всяком случае, не так скоро, как сам рассчитывает.

—  Почему?

—  Есть дело. Ситуация разворачивается странная, каждый надежный человек будет на счету.

—  А он надежный человек?

Думаю, да. Может быть, не особенно умный, но надежный. Тебе ведь такой и нужен, верно? Ты же loup ( Хищная рыба (фр.)).  Ногу ему на спину, как на ступеньку, и вверх...

—  А вот это тебя не... — начала было Патриция, но Чен перебил:

—  Да брось ты! Мне-то что угодно можешь сказать. Сам такой. А вообще, как у тебя с ним?

—  Не так, как с другими.

—  А как с другими?

—  С другими всегда понятно.

—  Что понятно?

—  Чем все закончится. Спокойно ожидаешь этого. Вообще-то меня это всегда устраивало... А вот с ним — не так.

Китаец посмотрел в сад, затем в глаза Патриции.

—  Странно... Что, хороший секс?

—  Неплохой, но ничего особенного. Может, где-то в другом измерении... — усмехнулась та.

—  А вдруг это любовь? Ты же искала любовь — я помню, ты говорила.

Женщина пожала плечами, с почти натуральным равнодушием:

— Было когда-то... Знаешь, что Ши-фу мне сказал?

—  Ну?

—  «За любовь мы платим болью. А за неуязвимость — отсутствием любви».

Чен потер лицо ладонью — лоб, потом щеки. Похоже, он сильно устал, хотя и не подавал виду при Андрее.

—  Слушай, детка, в городе неспокойно. Здесь-то как?

—  Ши-фу говорит, пока безопасно.

—  Будем надеяться. Завтра его увижу. Помочь тебе?

—  А ты как думал! Вот, бери нож.

Шинкарев ненадолго задержался в гостиной, разглядывая китайскую картину над камином. Скала, на которой она висела, не доходила до наружной стеклянной стены, оставляя узкий коридор. Пол, выложенный плиткой, перешел в такую же лестницу; серый камень скалы сменился кедровыми досками — широкими, розовато-коричневыми, с резким волнистым узором; с другой стороны коридора, не прерываясь, тянулось стекло. Море стало багровым, на горизонте громоздились темные тучи с яркими краями, из-за которых на полнеба разлетался веер золотисто-оранжевых лучей.

Кедровые доски отступили, образовав полукруг бара. Стойка была того же полированного кедра, сбоку стоял широкий диван, покрытый шкурой зебры. Закатный луч прочертил рыжую полосу по черно-белой шкуре, уткнулся в бар, блеснул в темном стекле бутылок. Андрей наклонился над стойкой, разглядывая полку с бутылками.

«Полка-то эта... странная. Что там за ней? Будем надеяться, хоть напитки настоящие».

Напитки оказались настоящими; налив «Джека Дэниелса» на два пальца в низкий стакан и бросив пару кубиков льда из маленького холодильника, Шинкарев спустился вдоль все той же стеклянной стены, глядя на догорающий закат. Виски теплом покатилось внутри.

Тучи из фиолетовых стали черными, в разрывах угасали последние светлые полосы, протянувшиеся по неподвижному черному морю.

 «Что же у них там, за полкой?»

Внизу лестница повернула, окончившись в небольшом павильоне, при виде которого Андрей остановился в некотором удивлении.