Курьер смерти

– А также с Беньямином Шнайдером и Ким Ландау.

– Но Мелли и Беатрикс жили в Гессене…

– Ну и что?

– Я думаю… – Йенс запнулся. Пока он молчал, его взгляд скользил по темным зданиям, которые казались заброшенными. – Ты не могла бы кое-что для меня выяснить? – спросил он наконец.

– Что?

– Ян Ландау, отец Ким, в девяностые годы владел сетью салонов видеопроката. Меня интересует география филиалов. Вероятно, они были распространены по всей Германии.

– В том числе и в Гессене?

– Хорошо бы узнать.

– А сейчас ты перед домом этого человека?

– Я в его усадьбе в Черных горах, но она, похоже, заброшена.

– Йенс… пожалуйста, будь осторожен! Где-то здесь этот круг может замкнуться, тебе так не кажется?

– Посмотрим. Я перезвоню.

Ребекка хотела сказать еще кое-что, но комиссар уже нажал на отбой и перевел телефон в беззвучный режим.

3

Виоле приходилось без конца сглатывать слюну, которая скапливалась во рту. Губы были прижаты к зубам грубой тряпкой, одинаково отвратительной на вкус и на запах.

Похититель куда-то ушел. Сначала она чувствовала его присутствие в темной комнате: красная аварийная лампочка мигала, а он просто стоял, часто дыша, и прислушивался. Несколько минут ничего не происходило. Потом его рот опять приблизился к ее уху.

– Скоро вернусь. Никуда не убегай.

Перед тем как он исчез, Виола увидела его со спины при слабом мигающем свете. В полной тишине она слышала только те звуки, которые издавала сама. Ее руки были привязаны к спинке стула, щиколотки – к передним ножкам. Мобилизовав все силы, она начала отчаянную борьбу за свою свободу и через некоторое время почувствовала, что веревки немного ослабли. Запястья уже горели огнем. Вероятно, кожа в этом месте была содрана, но сейчас это не играло никакой роли. «Если я хочу выжить, – подумала Виола, – я должна использовать этот шанс. Сдаваться нельзя. Человека, который меня похитил, что-то насторожило. Может быть, рядом полиция? Надо привлечь к себе внимание!»

4

Погасив фары, Йенс тихо вышел из машины и достал пистолет. Теперь совсем стемнело, и он почти ничего не видел, но надеялся, что глаза скоро привыкнут.

До сих пор он действовал неосторожно, и, если здесь кто-то был, его наверняка уже заметили. Стоять в свете фар означало бы подать себя на тарелочке.

Йенса поразила мысль: вдруг именно сейчас он находится в темном сердце этого запутанного дела – перед тем надежным одиноким убежищем, где Ким Ландау томилась четыре года, не видя солнечного света?

Отсюда, само собой, возник следующий вопрос: не причастен ли к этому отец девушки?

Размышлять было не время и не место. Йенс понимал, что должен сосредоточиться на своем непосредственном окружении, если не хочет попасть в ловушку, подстроенную человеком, который стоит за всем этим.

С оружием в руке комиссар направился к главному зданию. Сердце стучало слишком быстро, но он заставил себя успокоиться. Как ни странно это может прозвучать, в такие моменты Красная Леди оказывала на него большое влияние. Вспоминая, как рычит ее мотор, он ощущал умиротворение.

Ни в одном из окон дома не горел свет. Снаружи тоже было темно. В заросших клумбах и под выступом крыши Йенс нашел лампочки, которые наверняка управлялись датчиком движения. Если они не загорелись, значит, электричество отключено. Похоже, владелец хотел, чтобы дом выглядел нежилым.

Заглянув в первые два окна, Йенс ничего не разобрал. Пришлось посветить в стекло карманным фонарем.

Стены просторной гостиной были из красного клинкерного кирпича с открытыми балками фахверка. Современный застекленный камин, стильные кубические шкафчики в углах, огромный стол из натурального дерева, соединяющий обеденную зону с кухней, – все это выглядело очень дорого. Никаких вещей, указывающих на присутствие жильцов, видно не было. Ни посуды, ни бутылок, ни сигарет. Ванную, где люди, кроме прочего, обычно хранят всякие хозяйственные принадлежности, кто-то вычистил до противоестественной пустоты.

Йенс задумался о том, не ворваться ли ему в дом прямо сейчас, но, предпочтя не торопиться с таким решением, направился по кривой мощеной дорожке к другому зданию. Оно стояло метрах в двадцати от главного дома и выглядело как его уменьшенная копия.

Опять посветив в окно фонариком, Йенс увидел нечто удивительное – маленький частный кинотеатр. Одну из стен занимал экран с красными занавесками по краям. Перед ним стояли удобные кресла – в четыре ряда, по шесть в каждом. За ними на небольшом возвышении была устроена лаунж-зона, состоящая из двух диванов и столика, над которыми висели плакаты. «Похоже на оригиналы», – подумал Йенс, знавший эти фильмы. «Сияние», «Пятница, 13-е», «Кошмар на улице Вязов»…[10] Очевидно, Ян Ландау любил ужастики.

Прямо напротив окна, в которое заглядывал Йенс, во всю стену, от угла до угла и от пола до потолка, тянулись полки, заставленные коробочками с дисками. К этому огромному стеллажу крепилась передвижная роликовая лестница – без нее до верхних рядов было бы не достать. «Старый швед!»[11] – изумленно пробормотал Йенс и только в следующую секунду сообразил, насколько неуместно здесь это междометие.