Курьер: Темная Ночь Души

Внезапный порыв ветра поднял несколько песчинок у и ног и, швырнув их на несколько метров ближе к дыре, утих. Но песчинки продолжили жить своей жизнью — они уже попали на границу зоны притяжения Дыры. Алена видела, как они едва заметно задрожали, сначала немного, но с каждой секундой увеличивая амплитуду. В какой-то момент сила трения, благодаря которой они удерживались на месте, начала проигрывать силе притяжения Дыры, и они медленно начали ползти к своей неминуемой гибели. Теперь ничто не могло вырвать их из лап могучей силы — это было последнее, неотвратимое движение.

Алена подумала, что люди сейчас словно эти песчинки, оставшиеся от могучего скопления песка. Продолжают цепляться изо всех сил за жизнь, хотя их путь определен и ничего не изменить. Они стремительно несутся в бездну, подобную этой страшной черноте. Никто не знает откуда она появилась, никто не знает, что там. Ясно одно: путь человечества завершится подобной пустой тьмой.

Песчинки быстро набрали скорость, и вместе с блекнущими лучами света исчезли в пасти Дыры. Ваня и Алена не сговариваясь сделали шаг назад, завороженно наблюдая эту картинку. От Дыры веяло вселенской жутью. Наверное, так и выглядит смерть.

Как могло такое появиться в этом мире? Алена читала про космические черные дыры, но это где-то там, в далеком космосе, в вакууме и в совершенно других физических условиях. По всем законам физики такое просто не могло существовать в земных условиях. Но по тем же законам не должно существовать и Зверей, и Светляков…

Судя по описанию космических черных дыр, эта вела себя также — всасывала все, даже солнечный свет, только размером была несравнимо меньше. Алена подумала, что, если одна такая дыра когда-нибудь увеличится в размерах раз этак в сто — Москвы не станет. Впрочем, ее и так уже практически нет… И в нынешних условиях человечеству остается только одно — выживать. И уж точно не стоит лезть к этим дырам и пытаться что-то понять. Не стоит заигрывать с неведомыми силами.

Алена тихо ругнулась. Черной дыры не было здесь еще неделю назад, когда она доставляла посылку на Театральную. И сейчас нужно снова менять маршрут, а это снова потеря времени. Алена села в тень, достала карту и машинально отстегнула с пояса флягу, и уже по весу поняла, что воды почти не осталось. Она выругалась еще раз.

— Иван, я хочу поговорить с тобой.

Ванька внимательно посмотрел на Алену. Ясные глаза, чистый взор. Господи, как он выживет в этом мире с такими чистыми глазами?

— Мы никому не должны давать нашу воду. Ты понял?

— Даже если человек просит?

— Да! Даже если очень просит!

— А если бы мы ему не дали воды, и он бы умер?

— Да он умрет в любом случае, если вообще еще жив! — сорвалось у Алены.

Ванька замер. Бездонные голубые глаза наполнились ужасом.

— Значит надо было оставить ему больше воды!

— Эта наша вода! Наша! — Алена схватила Ваньку за рукав и притянула к себе. — От нее зависит твоя жизнь, понимаешь?

— Ну и пусть! — Ванька рванулся назад, вырвав рубаху из пальцев Алены. Ее переполняла злость на Ваньку, на старика, а главное на себя, за то, что позволила этому произойти. Если бы было можно вернуться в прошлое, она бы вытрясла эту воду из старика.

— Никогда так не делай, понял меня? Слышишь?

— Что будет с тем стариком?

— Да он умрёт! Ты понял? И ты умрёшь, и я. Все умрут! Другого исхода нет.

Ванька смотрел на нее безумными глазами.

— Это тебе не детский сад! Здесь, наверху, жестокий, очень жестокий мир! Да и там внизу не лучше! Этого старика выкинули как ненужную вещь! Так что хватит витать в облаках! И не хлюпай носом, размазня!

Ванька утер одинокую слезу обиду, скатившуюся по щеке.

— Ты злая! — крикнул он и закрыл лицо руками.

— А ты типа добренький? Знаешь где сейчас все добрые? Здесь, под песком! Ты жить хочешь или добреньким быть?

Ванька молча всхлипывал. Повисла тишина, в которой зной висел в воздухе, а капли пота, срываясь с разгоряченных лиц, падали на песок, и казалось могли вызвать эхо, отражаясь от стен покинутых домов. Высотки словно обступили ребят и смотрели на них пустыми глазницами, то ли сочувствуя Ваньке, то всем своим видом показывая, что им безразлично все происходящее здесь.

— Мама была доброй…

— Мамы больше нет, а я тебе не мама, — жестко сказала она. Наверное, даже слишком жестко, но Ванька растет слишком мечтательным и добрым — нельзя таким быть в этом мире. Потом сам ныть будет что пить хочет. Правильно сказал Волк — не протянет. И пусть лучше Ванька будет считать ее злой, пусть будет меньше любить. Пусть. Главное — чтобы жил.

— Пошли, солнце скоро сядет, — не глядя на Ивана сказала Алена. Она не хотела смотреть в его глаза, полные слез. — И хватит реветь.

* * *