Курьерская служба (СИ)

Она сидит на кушетке и выглядит моложе на лет десять, чем я её видел. Чуть постарше моего биологического тела. Но плечи уже всё так же мускулисты, а на голом теле — всё такой же окровавленный фартук, что и раньше. Опыт уже есть.

Неужели именно сейчас она меня видит впервые?

— Я не новенький. Ты меня видела здесь уже много раз. И убивала множество раз.

— Ясно, — кивнула она. — Значит, ты старенький, просто помер слишком рано. Акела промахнулся? Старый скакун сделал осечку?

Лекарь хлопнула мозолистой ладонью по кушетке.

— Скидывай одежду и садись рядом. Обойдёмся минимумом кровопролития. Уж больно ты… молоденький.

— Я тороплюсь, — сообщил я, но рясу всё-таки снял.

Только я двинулся в её сторону, рука ловко ущипнула меня за ягодицу. Наверное, точно так же мясник треплет за бочок упитанного поросёнка.

— Торопливый он… Не торопись. Всё равно окажешься в идеальной для твоего двойника точке.

Внезапно её фартук тоже полетел в сторону, а на мои плечи легли настойчивые и неожиданно холодные ладони. Я понял намёк и притянул горячее тело девушки к себе, усевшись на окровавленной кушетке поудобнее. Л"eд и пламя, подумалось мне. И то, и другое несет смерть.

Она очутилась сверху, а ее крики и стоны, наверное, были слышны на самом верху, в зале Верховного Секатора. Последний миг промежуточной жизни мог наступить когда угодно, а орудием убийство мог оказаться любой предмет, попавшийся под руку. Я не знал, доживу до окончания акта, или нет. Именно этим любовные утехи с Самкой Богомола страшны и одновременно азартны.

Но скоро все прояснилось. Несмотря на безумство страсти, у суккуба, этой безумной любительницы убивать, был план. Тонкие жилистые пальцы карабкались все выше и выше по моему туловищу, пока, наконец, не оказались на моей шее. Ледяные подушечки пальцев сдавили артерии. К такому я не был готов, подобный вид изощрений точно не казался мне приятен, и она могла это понять. А значит, решила меня душить вовсе не для придания ощущениям остроты.

Ситуация становилась скорее пугающей, чем возбуждающей.

— Нххет, м-м!

Я захрипел, задыхаясь, принялся инстинктивно ворочаться, пытаясь скинуть наездницу, но она оказалась сильнее меня. Укол с Сутью Мира, который она незаметно вколола перед процессом, добавил мне слабости. Сознание гасло, медленно сворачиваясь в туннель. Я услышал приглушенный финальный стон и увидел, как Лекарь, не разжимая хватки, наклонилась и подарила финальный поцелуй моим мертвеющим губам, наверняка очень горячий и сочный…

И я неожиданно почувствовал его, от испуга открыв глаза.

Прямо передо мной было личико Нинель Кирилловны. Крепко зажмуренная, раскрасневшаяся, с дрожащими от волнения губами, еще более беззащитная без очков. Я полулежал на больничной койке, прикрытый одеялом и осторожно обнимал ее за спину.

Не открывая глаз, она тихо прошептала:

— Это был мой первый поцелуй…

Я улыбнулся. Вот же подлец мой реципиент! Успел как-то после меня.

— А я словно… снова потерял память, — я быстро нашёлся, что сказать.

Она немного отстранилась, неловкими движениями привела причёску в порядок и надела очки.

— Только не говорите, что не помните, что сказали только что… Если это правда — нам надо что-то придумать.

— Правда, — кивнул я. — Это чистая правда.

Я уже догадывался, что сморозил парень в моё отсутствие — что-нибудь про любовь до гроба. Никогда, ни в коем случае не стоит говорить такое девушкам в самом начале отношений: в девяти из десяти случаев это просто отпугнёт и покажет тебя романтичным слабаком, который вынуждает их принять решение. Видимо, это был тот самый один случай из десяти, когда объектом обожания оказалась такая же влюблённая романтичная барышня.

— И про то, что вашим сознанием владел монстр, желающий уничтожить целый мир? И что только мы вместе сможем его остановить?

— Это было… художественное преувеличение. Я думаю, наш… первый поцелуй уже окончательно убил монстров в моей душе.

— И… — тут она замялась, долго подбирая слова. — О том, что так же невинны, как и я?

— Моё тело не знало плотской любви, — кивнул я, ничуть не обманув — про душу и сознание я умолчал.

В этот момент меня слегка шатнуло, то ли виной тому препараты, которым меня кололи, то ли мой предшественник всё ещё отчаянно лез наружу.

И его можно было понять. На какой-то миг я даже испытал лёгкое чувство вины — надо же было мне прервать своим возвращением такой момент!

— Вам следует отдохнуть… — она осторожно провела по моей руке, лежавшей под одеялом. — Я чувствую, что вы нервничаете, вам нельзя нервничать. Выздоравливайте, Эльдар Матвеевич, мы… с вами увидимся, когда вам станет легче.

Она быстро подобрала сумочку и выскочила из комнаты.