Курьеры

Она оттянула уголок шторы и осмотрела окна многоэтажки на другой стороне улицы. Город спал и ничего не вызывало ее опасений, но она почему-то не могла избавиться от внезапно возникших тревожных мыслей о Хромом. В последние пару ночей особенно. И чем меньше времени оставалось до встречи с его связным, тем чаще эти размышления всплывали в мозгу. Прямо-таки лезли в него с пугающей настойчивостью. Она давно и часто задумывалась, как это все случится. В смысле, как будет выглядеть этот человек. Мордатый такой, с залысинами. Живот, как у Козлова, выдающихся размеров. Потное лицо, которое он чересчур часто вытирает платком, скорее от волнения, нежели по какой другой причине. Злые, бегающие глаза, маленький перекошенный рот… Она ненавидела эту внешность, этот портрет, созданный разумом, уже целых три года, так ни разу и не встретив его героя вживую, но не сомневалась, что он именно такой. Хитрый, осторожный, расчетливый… Стрелки призрачных часов, огромных, как кремлевские куранты, что периодически просыпались в ее голове с самого детства, сдвинулись с оглушительным щелчком. И Аста стиснула зубы, скосив взгляд на связанного толстяка – если она сейчас же не прикончит этого урода, то рехнется.

– Фотография есть, – едва слышно прошептал капитан. – Есть. С надписью на арабском.

Хижук чуть не подпрыгнул на месте. Вновь потер ладони, будто никак не мог их отогреть.

– Ну?

– В спальне. За потолком.

Через пять секунд навесной потолок был искромсан на лоскуты, а искомое было накрепко сжато между вспотевших ладоней полковника. Он прижал локтем пухлую папку, на которой стоял длинный регистрационный код. Посередине была крупная и ровная, как под линейку, надпись: «Сирийский сувенир». В самом верху красовался синий оттиск штампа «Совершенно секретно. Оперативный Аналитический Центр».

– Видите, все оказалось проще простого, – он довольно хмыкнул. – А вы своим упорством вынудили моих сотрудников показать свое мастерство, а у них жены, дети. Ночь. Сны плохие, а то и бессонница. Тревога камнем на сердце. Представляете, как сложно после таких стрессов им в семейной жизни приходится?

– У них богатый опыт, – Козлов поднял окровавленное лицо.

– Опыт богатый – практики маловато. Ну, не беда. Сейчас мы это исправим.

Когда крепкие руки вздернули ему голову вверх и заставили смотреть на эту почитательницу детективов с ледяным лицом, он, похоже, не соображал, что происходит. А она заглянула ему в открытый глаз и принялась навинчивать на ствол глушитель.

– Знаешь, что это?

Он промолчал, чувствуя, как немеют кончики пальцев, как закололо в сердце за сломанными ребрами, а затем… оно начало сбиваться с ритма… Он с тоскливым удовлетворением понял, что результатов грядущего этапа обработки полковнику не видать, как своих ушей.

– Не знаешь? Или просто не хочешь отвечать?

– Знаю, – безразлично ответил он.

– Что такое статус? – спросила она.

Капитан непонимающе наморщил лоб.

– Не знаю. Но слышал, что за него дают хорошие деньги.

– Деньги? – ее лицо осунулось. – Наверное, много?

Ресницы на левом глазу сомкнулись, натянулась кожа на скулах, а кончик языка скользнул по верхней губе. Козлов отвел глаз от ее застывшего лица и посмотрел на отверстие в глушителе. Затем встретился со взглядом Хижука.

Полковник выдержал паузу, точно хотел, чтобы капитан попросил его еще о чем-нибудь, а тот медленно поднял и опустил измазанный слюной и кровью подбородок. Из глаза выкатилась слеза. Кроме этого единственного признака, казалось, что он вообще не испытывает никаких эмоций.

– Много, – глухим голосом подтвердил он. – Больше, чем за этот мусор.

Он начал падать за миг до выстрела, а Хижук не успел остановить ее палец. Сорвал трясущимися руками застежку папки, лихорадочно пролистал первые страницы, взвыл и бросился обратно в спальню Козлова.

Спустя пару минут, когда Аста уже сидела в кресле, забросив ногу на ногу, и с хмурым выражением на лице вдыхала запах оружия, только что исторгнувшего смерть, полковник встал на пороге комнаты. Белое от ярости лицо и пустые руки свидетельствовали об очередной неудаче.

– У тебя горело? – с едва сдерживаемым бешенством поинтересовался он.

– Наверное, – она небрежно покачивала ступней. – Не люблю ждать.

– Здесь я решаю, сколько и кому ждать, тупая ты крашеная сука! – Хижук позеленел от гнева. – Ясно тебе?!

– В прошлый раз ваше желание блеснуть красноречием во время допроса оказалось безрезультатным, – она криво усмехнулась. – В этот раз, как я понимаю, оно снова закончилось громким пшиком?

– Что ты сказала? – он едва не отшатнулся от этой издевательской насмешки.

Она наклонилась, рассмотрела крохотные, похожие на бисер, влажные пятнышки на носке сапога и покачала головой.

– Вот, вляпалась же в какую-то мерзость. Не квартира, а свинарник.

– Психушка по тебе давно исстрадалась!

– Надо было всего лишь открыть папку сразу, – Аста мило улыбнулась. – Я права?