Курьезы холодной войны. Записки дипломата

Когда, нагруженный приобретёнными запасами, я стал подходить к поезду, то очень удивился собравшейся прямо у входа в наш вагон толпе людей. По внешнему виду они были индейцами, которые, кстати, вместе с метисами составляют свыше 70  %всего населения Эквадора. Подойдя ближе, я увидел, что в центре толпы, которая заблокировала вход в наш вагон, происходит самая настоящая драка. Дрались два индейца с уже окровавленными лицами и синяками, но их взаимное избиение друг друга проходило без всякою внешнего проявления злобы или ненависти. Сначала как-то ненормально спокойно, даже будто без всякого желания и скорее по необходимости, один ударял второго, который почти не защищался от получаемых ударов. Затем такой же раунд предпринимался в ответ против первого нападавшего. После короткой серии обмена кулаками наступала пауза, в ходе которой враги переводили дыхание, испытывающе смотрели друг на друга, не говоря при этом ни одного слова, а затем всё повторялось сначала. Это была какая-то странная молчаливая драка без всяких внешних эмоций. Люди в окружавшей их толпе наблюдали за дракой очень сосредоточенно, но тоже в полном молчании и лишь немного перемещаясь, чтобы не мешать и не занимать пространство у участников поединка. Видя, что эта тупая драка может продолжаться ещё какое-то время и блокировать для меня вход, я пошёл к другому тамбуру, но вдруг в проёме окна увидел Женю, который принял от меня принесённый провиант прямо с платформы, а я вошёл в вагон через вторую площадку. Несколько минут спустя драка закончилась, и толпа разошлась так же молчаливо, как наблюдала за кулачным боем.

Вскоре поезд тронулся и по узкой полосе рельс очень медленно, словно тяжёлый пароход, потянулся по водам залива, создавая иллюзию, что мы не едем, а плывём по воде. Солнце продолжало подниматься, а вслед за ним росла и влажная, липкая жара. Пассажиров в нашем вагоне было совсем не много, и мы сохраняли свои просторные места. Очень скоро наш поезд вышел из водного пространства и так же медленно стал вползать в район тропических болот, где в вагоны без оконных стёкол стали влетать массы самых невероятных местных насекомых, досаждая пассажирам своими упрямыми приставаниями. Потом возникли очень крупные комары. Меня комары любят во всех широтах, но в здешних болотах мне пришлось с ними воевать в течение всего продвижения поезда по этой влажной тропической полосе, с сожалением вспоминания, что я единственный из нас троих, кто не удосужился перед отъездом из Нью-Йорка сделать необходимые прививки или запастись нужными лекарствами.

Затем поезд стал понемногу подниматься, и болота уступили место более сухому тропическому лесу, а с его появлением начались остановки, где,как обычно происходит на станциях, выходили одни и входили другие пассажиры. Необычность наших новых пассажиров заключалась в том, что они почти все, за исключением нескольких метисов, были настоящими индейцами в их ярких национальных одеждах с неизменными шляпами. У женщин шляпы были совершенно одинаковыми, в форме котелка из фетра, но разных расцветок, тогда как мужчины носили разные по форме и плетению соломенные шляпы. Между собой они почти все говорили на кечуа — языке, который здесь когда-то усиленно и успешно насаждали завоевавшие эти земли инки.

Другой любопытной особенностью новых пассажиров было то, что они везли с собой не только какие-то вещи в виде мешков, корзинок, пакетов и узлов, но и свою домашнюю живность: за время пути в нашем вагоне побывали куры, гуси, козы, овцы и даже свиньи вместе с другими птицами и маленькими животными. Все, кроме нас, воспринимали это путешествующий скотный двор как обычное нормальное явление, не обращая внимания на находившихся рядом с ними птиц и животных с их пением, кудахтаньем, блеянием и хрюканьем. Проходивший время от времени для проверки билетов контролёр тоже без всяких возражений перешагивал через эти живые препятствия на своём пути. Иногда попадались безбилетники, которые, увидев контролёра, сразу же направлялись к выходу на противоположной стороне вагона и спрыгивали с поезда.