Курган 4. Воины Беловодья

– Спасибо, хозяюшка! – прочувственно сказал богатырь. – Спасибо за заботу! Главное, чтобы банька была, а там уж как-нибудь разберемся! Так, парни, – он обернулся к Борко и Миловану. – Вы пока здесь прохлаждайтесь, а мы с княжичем в баню пошли. Не бойтесь – долго там засиживаться не будем, и на вашу долю чуток пара оставим! Любомысл, с нами пойдешь, или с молодцами страдать будешь?

– А чего тянуть! – воскликнул старый мореход. – Где двое взойдут, там и третьему место найдется! С вами пойду. У меня и исподнее свежее есть. И на себя, и на Добромила. – Старик потряс объемистым мешком, снятым со своей кобылы.

– Ну, чистое белье у каждого найдется, – усмехнулся Прозор. – Порты да рубаха – невелика ноша. Однако, пойдем. Попаримся…

– Вы бельишко ношенное где-нибудь там сложите. Или у баньки – у дверей, или в предбаннике. Его потом, когда помоетесь, простирнут. Завтра к полудню просохнет.

– Да мы сами выстираем! – возмутился Прозор. – Не будем никого утруждать. Еще чего!

– Ну смотри. А то тут знатные прачки есть! – засмеялась Неждана. – Им в охотки и в радость! Да банника моего там не забижайте! Испугается бедный, такой-то оравы!

– Не забидим, Неждана, – улыбнулся Добромил. – Мы добрые…

Несмотря на заверения Прозора, что рассиживаться в баньке не будут и управятся мигом, парились долго. Из протопленной, пропитанной квасным духом бани выходить не хотелось. Несколько раз выбегали и плескались в холодной озерной воде – охлаждая разомлевшие, разгоряченные тела. Наконец, когда уже совсем стемнело, и небо усеяли яркие звезды, все собрались в просторной горнице. Оружие, с которым венды не расставались последние дни, сложили на лавке у входа. Рядом положили дружинные плащи.

Ввиду поздней поры небольшие оконца закрывали ставни. На светлых, изукрашенных резными узорами стенах висели маленькие, оправленные в стекло светильники. Под ними тянулся ряд лавок. В дальнем углу стояла печь, и на ней расположился давешний полосатый кот Баюн. Он зыркал на вендов большими, сверкающими зеленоватым огнем глазищами.

Белели намытые, гладко обструганные половицы. Посередине горницы стоял застланный плотной скатертью стол, и к нему, в ожидании гостей, были придвинуты две длинные тяжелые резные скамьи.

А на столе чего только не стояло! И духовитые расстегаи на двух больших круглых блюдах, и с ними крупитчатые оладьи; и жареная в сметане рыба в круглых плошках, а рядом моченые яблоки и густо пересыпанные луком соленые грибочки… В стеклянных кувшинах квас и пиво, в глиняных крынках топленое молоко, в ковшах квас, а в кисельниках густой розовый кисель, приготовленный из меда, смородины и овса. Белел светлыми боками туесок, полный лесных ягод, румянилась творожная запеканка на большом подносе. Но самое главное – на столе в особом блюде горкой лежал нарезанный толстыми ломтями хлеб: и белый – что из пшеницы, и черный – ржаной. А по нему венды так соскучились!

Если бы не незнакомый мир, куда так неожиданно занесло вендов, то они решили бы, что находятся сейчас в привычном месте, в какой-нибудь богатой избе. До чего же все это напоминало родную сторону!

– Усаживайтесь, гости дорогие! – Неждана повела рукой в сторону стола. – Угощайтесь с дороги! Вы уж извините, не знаю – угодила ли? Собрала все, что смогла!

Венды молча поклонились, слова тут излишни. Прозор же ответил за всех:

– Спасибо, хозяюшка! Лучшего нам и не надо. Давно такой славной еды не видели!

Расселись. Прозор, княжич и Любомысл по одну сторону стола, молодцы по другую. Место во главе займет хозяйка, она тут главная, они у нее в гостях.

Борко и Миловану было невтерпеж, молодцы еще днем чувствовали голод. Накладывая для начала соленых грибочков и огурчиков, парни озирали стол. Чего бы еще более сытного взять? Кашу, пироги и кисель с квасом можно оставить и напоследок. Сначала надо съесть что-нибудь более существенного и сытного.

Неждана, видя затруднение молодцев, их оголодавшие сверкающие глаза, загадочно улыбнулась и певуче протянула:

– Вы уж простите, гости дорогие, но мяса на столе нет. Сама его не ем, и других стараюсь отвратить – по мере моих сил. Жаль мне жизни зверей забирать. Вижу – вы не только воины, но и охотники. Знаю – великие! Вам без дичи нельзя. Но рыба не хуже мяса. Особенно озерная. Рыба не зверь, ей я не дорожу. Не пеняйте…

– Да, что ты, хозяюшка! – растерялся Прозор. – Разве мы пеняем? Да мы угощению рады! Уж давно так не сиживали, да домашних яств не пробовали!

– Ну и ладно, – вновь улыбнулась Неждана. – Давайте вечерять. Отведайте щей поначалу, они у меня наособицу: двойные. Сил вам придадут.

Неждана легкими шагами скользнула к печи, засунула в устье рогатый ухват на длинной ручке, и ловко вытащила большой чугунок, из-под крышки которого бил одуряющий запах настоявшихся щей.

Прозору только и оставалось, что повести носом и вожделенно крякнуть. Молодцы глотали слюну. Добромил и Любомысл в нетерпении ожидали знатного блюда.

Неждана неторопливо разливала щи по мискам.