Курган. Часть 1, 2 (СИ)

— О-го-го! В море такой высокой волны не увидишь. Ну, думаю, наверняка всех людей на том берегу щас как букашек смоет! Дошла волна до того берега и по обрыву кА-ак даст! — Русава стукнула кулаком по пню. Показывала, как сильно ударила волна. — Сразу пласт земли рухнул! Вода — она сильная, хоть и кажется мягкой. Чтоб ты знал, Дубыня: океанские волны — они скалы ломают. Обрыв обрушился, и сразу все стихло. И черный пузырь в середину болота втянулся. Будто и не было ничего… Вот, что я там видела. Что скажете?

Русалки молча пожимали плечами. Мало им напастей! Только и гадай — войдут в Ледаву саратаны, иль нет. А тут еще из древнего болота невесть что на белый свет выглянуло и в лесу скрылось. А у обычно словоохотливого Дубыни не было слов. Все они куда-то исчезли. То, что сейчас рассказала Русава, звучало столь необычно и устрашающе, что он даже не мог сообразить — что можно ответить. Ни о чем подобном леший в своей длинной жизни не слышал.

— Но это еще не все! — продолжила Русава. — Слушайте дальше. Волна схлынула, Ледава успокоилась и на Гнилой Топи все как прежде стало. Смотрю, люди, что на том берегу были, уже на обрыве стоят. Значит, успели убежать… Все, думаю, надо подальше от этого болота держаться. Один раз пронесло, так в другой раз не повезет. Только повернулась, и нырять собралась, как глядь! Что такое? На берегу что-то валяется. Темное, не разобрать что. А ведь ничего на этом месте не было! Я точно помню! Подплываю с опаской, смотрю… А там, у самой воды, человек лежит, без сознания! Вроде в мороке пребывает. Одет как-то странно… Сколь лет живу никогда таких нарядов не видела. Даже иноземные купцы, что в Виннету заходят, и те так не наряжаются. И оружия при этом человеке никакого нет. Ну лука, ни даже простого ножа… Это в лесу-то! Но дело не в нем, не в мужчине этом. Человек — он и есть человек. Чего о нем думать? Не нашего он мира, не мира духов. Помрет — так помрет. Велес сейчас его дела рассудит. Если выживет, то на велесов суд позже отправится. Все равно от судилища никуда не денется… Но вот откуда этот человек у Гнилой Топи взялся? Сами ведаете: туда по доброй воле никто не ходит. Ни человек, ни зверь. Средь людей на это болото давно запрет наложен. А звери сами этой трясины избегают. Может, он с корабля какого? Так ведь до всего этого морока на берегу никого не было! Не знаю… И вот тут — раз! — слышу, будто бы что-то в воздухе прошелестело. И сразу же шорох, будто кто-то елозит. А потом скулеж донесся, тихий такой…

Тут Русава подбоченилась и со странной улыбкой глянула на лешего. Ох, как она сейчас его обрадует! То, что она увидела невдалеке от странно одетого мужчины, точно должно его поразить, или она не Русава!

— Дубыня, готовься! Отвечай нам: ты, лесной владыка, всех подданных в своем лесу знаешь? Все звери тебе ведомы?

— А то! — самодовольно откликнулся леший. — Могла б и не спрашивать! Звери — они мне как дети… А что?

— Ну так готовься, отец! У тебя еще один ребенок появился! — расхохоталась Русава. — Там рядом с человеком зверь лежит! Чудный! Никогда такого не видела, хотя, как и ты с лесом в ладу живу. Звери есть звери. Иные побольше, иные крохотные. Кто травой да листьями питается, а кто и убоинкой не брезгует. Всех знаю. А вот о таком, что на Гнилой Топи появился, и слыхом не слыхивала! Вот!..

Дубыня аж подпрыгнул и заерзал в нетерпении. Что еще за зверь? Может, иноземный какой? Чужестранный? Раз Русава сказала, что человек странно наряжен, так он может и в самом деле с корабля, что в Виннету шел? Может и зверь с ним? И что за зверь? Может, чудище какое? А чего Русава так смотрит лукаво, и улыбается? Значит, не чудище?

— Что там за зверь, Русава? — глухо вымолвил Дубыня. От волнения у лешего перехватило голос и сперло дыхание. — Говори скорей! Не томи… Ты же знаешь: в моем лесу любой зверушке почет. Хотя на том берегу не мой лес, не мои владения. Там Ярон. Так ведь он может и не узнает, что в его лесу объявилось?! Что за зверь? Говори! Если диковинный, то я за ним слетают, пока он в яронов лес не ушел!

— Погоди, дай сообразить. Сейчас… — Русава подумала, и неторопливо, скупыми словами принялась описывать зверя.

— Зверь этот, он на волка похож. Не совсем, но похож. Только, пожалуй, он раза в два крупнее будет. Так, что еще? Шерсть. Ага, она у зверя цвета пожухлой осенней травы, с подпалинами. Я еще подумала, что если он в такой траве заляжет, то никогда не увидишь, где прячется! Морда? Она у него с мордой бера схожа. И ушей у него нет. Хвост — пушистый препушистый! На зверя два ошейника надето. Один простой — кожаный. Чем-то с конской сбруей схож. Только в него острые шипы вставлены. А второй ошейник — тот богатый! Прям как княжеская шейная гривна. Весь яхонтами изукрашен, да такими крупными, что редко когда такой большой самоцвет увидишь. Каждый не меньше голубиного яйца. Еще у зверя…

Но леший уже не слушал. Соскочив с пня, он схватил Русаву за руки и сильно сжал их. Она аж поморщилась: «Вот и рассказывай истории про разные диковины, что это на Дубыню вдруг нашло?»