Курганник

Лиза ничего не ела: для завтрака поздно, для обеда не время. Она пила наливочку мелкими глотками, заедая ломтиками яблочка белый налив.

На вопрос гостя она пожала плечиком:

– Километра три.

На мгновение Виктор представил, как нежна загорелая девичья кожа, когда прикасаешься к ней губами. Как он целует трепещущую жилку на нежной шейке. Левую щеку щекочут душистые пряди, а под ладонью…

– К-хем… – откашлялся Ковалев, восстанавливая дыхание. – Неплохо было бы глянуть, чем Зот… то есть Макар занимается.

– Да чё там смотреть, – махнул рукой Спиридоныч. – Кузнец ен обнакновенный. Куеть да гнеть железяки.

– Вот и поглядеть бы.

Возница тяжело вздохнул: ему никак не хотелось подниматься из-за стола и ехать куда-то за три версты в такую жару.

– Давай, Спиридоныч. Поехали. – Виктора и самого начинало размаривать. Если сейчас не встать, то через еще одну стопку и вовсе не подняться.

– Ну, поехали, поехали, – пробурчал старик, напяливая кепочку. – Вот тить нету к старости покою.

У калитки Ковалев оглянулся: Лиза стояла на крыльце, закусив нижнюю губку, с обидой и печалью в глазах провожая гостя.

Глава 5. Кузнец

Вся в зареве горна, рука
Верна, и тверда, и метка.

Дмитрий Семеновский. Кузнец

Макар слегка простучал откованную пластину, выравнивая небольшой изгиб, проверил на глаз – ровно – и оставил остывать на зеркале наковальни. Темно-серая окалина на заготовке стала потрескивать, разбрасывая по сторонам мелкие острые чешуйки. В этот раз Зотов не мудрил со сплавами и сваркой в пламени горна. Для кухонного ножа он взял выхлопной клапан из тракторного двигателя и разбил его на молоте. Теперь можно было передохнуть.

Кузнец вышел на улицу. День перевалил за полдень. Раскаленное добела пятно солнца, ползущее по блеклому небосклону, иссушило землю, выбелило траву, загнало все живое в норы и исказило горячим маревом горизонт.

Макар сел на лавочку в тени навеса, стащил с головы ситцевый платок и вытер им мокрое от пота лицо. Тело, будто праздничный студень, дрожало от усталости, от жара горна. После часа у наковальни августовское солнце кажется не таким уж нестерпимым, а суховей не таким уж и сухим. Зотов упер ладони в колени, давая телу остыть и высохнуть, на минуту прикрыл глаза, наслаждаясь усталостью. Шум ветра скрыл все звуки, однако тут же легкий шорох привлек внимание Макара. Он сразу догадался, кто крадется к нему, встав на цыпочки.

– Володька, если хочешь ко мне подкрасться – не сопи, как паровоз.

Зотов открыл левый глаз. Из-за распахнутой на улицу двери кузни медленно вышел чумазый лохматый тип в старых рваных «варенках» и в стоптанных коричневых сандалиях, при этом на его худых плечах красовался почти новый светлый пиджак. Лохматый, застенчиво теребя полы одеяния, медленно семенил к кузнецу, желая, чтобы тот хорошенько рассмотрел обнову. Макар слегка удивился, откуда у деревенского дурачка такая дорогая вещь, но с расспросами не торопился.

– Ого, Владимир! Да ты теперь совсем джентльмен! – одобрительно кивнул кузнец, показывая большой палец. – Выглядишь на все сто.

Володька расплылся в довольной улыбке, повернулся спиной, а потом продемонстрировал внутренний карман – эта вещь его радовала больше всего.

В Гострой Могиле дурачка звали Волохой. Наверное, от слова «волохатый», «лохматый», а может, по какой другой причине – поди спроси людей, – только настоящего имени бомжа никто не знал, да и откуда он взялся, никто не помнил. Один Зотов звал Волоху Володькой: ущербному хватает и того, что он ущербный, так пусть хоть имя будет человеческим, рассудил кузнец. Потому к Макару дурачок испытывал братские чувства. И потому Зотов нисколько не сомневался, что обнову Волоха еще никому не показывал.

Володька вдруг спохватился, озабоченно принялся хлопать себя по бокам, совать руки во все карманы. Последнее ему доставляло особое удовольствие – он страстно любил карманы. Дурачок оттопыривал каждый из них, стараясь заглянуть внутрь, и наконец извлек из-за пазухи черную коробочку с множеством кнопок и толстенькой антеннкой.

– Ни хрена се! – невольно вырвалось у Зотова, когда он принял из рук Володьки мобильный телефон. – Эт мне, чё ль?

Дурачок закивал, тыкая грязным пальцем в грудь Макара.

– Ну спасибо, братан! Ну удружил!

Кузнец сжал чумазую ладонь Володьки.

– «Нокиа», – прочитал Зотов название аппарата и пожал плечами.

Туфта, наверное, какая-то. Не «Филипс» и не «Сони», но вещь явно недешевая. Одна незадача: в Гострой Могиле мобильник для понта – не более того. Людям такая роскошь не по деньгам, а если бы даже и был телефон у каждого, так нет связи или, как говорят, нет зоны покрытия. Прогресс все больше в городах, а в деревнях всякие штуки появляются, когда цена им в базарный день – выеденное яйцо. Кто ж знает, когда мобильная связь станет вроде радио Попова?

Ничего этого счастливому Володьке Макар объяснять не стал, просто благодарил да нахваливал подарок.

– По такому случаю и перекусить не грех, – предложил кузнец.