Куриный бульон для души. 101 история для мам. О радости, вдохновении и счастье материнства

Возможно, той прошлой осенью она старалась передать нам все самое важное, в последний раз отметить все ценности, по которым жила. Или это было чем-то более загадочным. Я не знаю. И не узнаю никогда. И хотя пустота после ее смерти осталась до сих, я чувствую, что земля уже не уходит у меня из-под ног.

Со временем я стала принимать, что закрытие ее «Счета с годами» было не злой шуткой, а чем-то иным – началом и празднованием всей ее жизни в окружении любящих людей.

С того момента я каждый день ношу ее часы с большим циферблатом. И всегда рассказываю ее истории.

– Знаешь, ты очень напоминаешь свою мать, – все чаще и чаще слышу я от людей.

Куда уходят умершие, самые близкие и родные люди? – спрашиваем мы себя. Конечно, мы не знаем. Но я чувствую, что моя мать где-то очень близко. Внутри или вокруг. В до боли знакомом блеске глаз одного из моих детей. И в зеркале тоже.

Терри Маротта

Ребенок без матери

Только с появлением первого ребенка я поняла, как сильно меня любила мама.

Из книги Дебби Хансен и Пегги Шаффер

For Mother – A Bouquet of Sentiments

Смерть моей матери была быстрой и жестокой. Вечером пятницы у нее обнаружили кишечный вирус, в понедельник ее не стало. Не было даже времени попрощаться. Я не готова была ее потерять. Но как объяснить смерть матери двухлетнему ребенку? Я спросила отца, какой была моя реакция.

– Ты была слишком мала и легко отвлекалась, – сказал он.

Его краткий ответ означал, что он не собирается обсуждать со мной смерть моей матери.

Практически у всех героев из моих детских книг не было матери: у Золушки, Дамбо, Бэмби и Белоснежки. Маленькая Энни была сиротой. Дороти растила тетушка Эм. Лишение матери – излюбленный прием писателей, позволяющий им раскрыть своего героя и вызвать к нему больше симпатии.

И я действительно любила персонажей детских книг, не только потому, что они были брошены и беззащитны, но и потому, что у нас было что-то общее.

Все, с кем сводила меня жизнь, искали следы печали на моем лице, уверенные, что иначе и быть не могло. Все желали узнать, как я научилась справляться с утратой и кто вел меня за руку по жизненному пути, ведь не могла я сделать это в одиночку. Правда заключалась в том, что я никогда не была одна, и я не была героем из моих сказок. Благодаря бабушке, тетям, сестрам и отцу меня всегда ждал ужин на столе. Мне заплетали волосы. Мне читали. Меня научили носить бюстгальтер. И кто-то рассказал мне о назначении того, что продается в загадочных автоматах в женских уборных. Я не помню, чтобы меня недостаточно любили или обнимали, когда я была ребенком. В конце концов, дети зациклены на себе, слишком сфокусированы на неотложных потребностях, чтобы отвлекаться на что-то нереальное.

Мой ребенок научил меня тому, чему не смогла научить жизнь.

Уже в школьном возрасте я стала пользоваться преимуществами своего положения, научившись у рассказчиков моих детских сказок. Это делало меня особенной и важной. Учителя, узнав о моей грустной истории, относились ко мне иначе, чем к другим девочкам. Я могла быть жестокой с отцом, когда он опаздывал в школу. «Если бы мама была жива, – ныла я, – она приехала бы вовремя». В подростковый период, полный соперничества, мои друзья жаловались на своих матерей, и я всегда одерживала верх. «Ну, по крайней мере, у тебя есть мать».

Повзрослев, я приняла отсутствие матери в моей жизни как факт, и это не было чем-то необычным или сложным. Но удивительно, что после появления сына я все чаще стала думать о матери, и не потому что она могла бы помочь мне заботиться о нем. С Джейкобом пришло понимание того, что дает мать своему ребенку и что такое мать.

Больше и больше узнавая Джейкоба, я чувствовала к нему нечто такое, чего раньше не знала. Я и понятия не имела, что можно так любить друг друга. Я научилась всему у него – всему, что упустила, чего мне так хотелось, но я не могла выразить словами.