Куриный бульон для души: 101 история о животных (сборник)

После смерти Хэнка четыре года Бонни пыталась как-то заново собрать свою жизнь. Случались и взлеты, и падения; падения – чаще. Женщина многое узнала о скорби – о сопровождающих ее депрессии, гневе, ощущении предательства и неотступном вопросе: почему Хэнка забрали у нее таким жестоким и непредсказуемым образом? Она жила с чувством фрустрации из-за того, что они не попрощались, ей не представилась возможность сказать все, что хотелось сказать, и она не могла его утешить, успокоить, помочь ему покинуть эту жизнь и перейти в следующую. Она не была готова к такому концу. Не такой смерти ей хотелось бы для лучшего друга, возлюбленного и партнера.

Когда Бонни закончила свой рассказ, мы обе некоторое время сидели в молчании. Наконец я спросила:

– Вы хотели бы, чтобы смерть Кэсси отличалась от смерти Хэнка? Я имею в виду, хотели бы все спланировать и подготовиться к ее уходу? В таком случае не будет никаких неожиданностей, и хотя вы, возможно, укоротите ее жизнь на несколько дней, зато гарантированно будете вместе с ней до самого конца. Я говорю сейчас, Бонни, об эвтаназии. При эвтаназии вам не придется бояться, что однажды вы придете домой с работы и найдете Кэсси мертвой. Кроме того, вы сможете позаботиться о том, чтобы она умерла без боли. Если мы поможем Кэсси уйти путем эвтаназии, вы сможете быть вместе с ней, держать ее на руках, разговаривать с ней и утешать ее. Вы сможете мирно проводить ее в иную жизнь. Выбор за вами.

Глаза Бонни широко распахнулись. Ее плечи расслабились, а выражение лица смягчилось от облегчения.

– Просто в этот раз я хочу контролировать ситуацию, – проговорила она. – Хочу, чтобы эта смерть отличалась от смерти Хэнка – ради моей девочки.

Было принято решение усыпить Кэсси во второй половине дня. Я оставила их вдвоем, и следующие несколько часов Бонни и Кэсси провели на улице, лежа на траве под кленом. Бонни разговаривала с Кэсси, поглаживала ее курчавый черный мех и помогала собаке смириться с тем, с чем, похоже, не могла смириться сама. Нежный ветерок пошевеливал кроны деревьев, создавая мягкий шелестящий звуковой фон для этой мирной сцены.

Когда пришло время, Бонни привела Кэсси в комнату утешения клиентов – помещение, которое мы, участники программы «Перемены», сделали более подходящим для гуманной смерти животных и скорби клиентов. Я попросила Бонни сказать мне, если есть что-то такое, что она хотела бы сделать для Кэсси перед тем, как та умрет. Бонни рассмеялась и сказала:

– Она любит жевать салфетки «Клинекс». Хорошо бы дать ей парочку.

Я тоже рассмеялась:

– В нашем деле в салфетках никогда не бывает недостатка.

Бонни уложила собаку, сидя на полу на мягкой подушке, потом начала гладить ее и разговаривать с ней:

– Вот так, девочка. Ты здесь с мамой. Все хорошо…

В следующие полчаса Бонни и Кэсси «переговаривались» и «доделывали дела». Все, что нужно было сказать, было сказано.

Настало время эвтаназии, и Кэсси мирно засыпала, ее голова покоилась на животе у Бонни. Казалось, она была спокойна и расслаблена. Доктор Буш прошептала:

– Можем мы начать процедуру? – и Бонни утвердительно кивнула.

– Но вначале, – тихо проговорила она, – я хотела бы помолиться.

Она потянулась к нам, и все мы взялись за руки. В этом священном кругу Бонни тихо начала молитву:

– Дорогой Господь, спасибо Тебе за то, что подарил мне эту прекрасную собаку на четырнадцать прошедших лет. Я знаю, что она была Твоим даром. Сегодня, как бы больно это ни было, пора вернуть ее назад – я это понимаю. И, дорогой Господь, спасибо Тебе за то, что свел меня с этими женщинами. Они безмерно помогли мне. Я считаю их присутствие Твоим даром. Аминь.

Мы сквозь слезы прошептали свое «аминь», сжимая пальцы друг друга, в знак поддержки правильности этого момента.

А потом, пока Кэсси продолжала мирно спать на животе своей хозяйки, врач ввела собаке последнюю инъекцию. Кэсси не проснулась. За все это время она ни разу не пошевелилась. Она просто перетекла из этой жизни в следующую. Это произошло быстро, мирно и безболезненно, как мы и предсказывали. Сразу же после кончины Кэсси я сделала гипсовый отпечаток ее передней лапы, протянула слепок Бонни, и она нежно прижала его к груди. Все мы посидели молча некоторое время, потом Бонни нарушила молчание словами:

– Если уж мой муж должен был умереть, я хотела бы, чтобы он умер именно так.

И я бы этого хотела, Бонни, подумала я. И я.

Через шесть недель от Бонни пришло письмо. Она развеяла прах Кэсси на той же горе, где был развеян прах Хэнка. Теперь двое ее лучших друзей снова были вместе. Она писала, что смерть Кэсси и в особенности то, как именно она умерла, помогли ей окончательно примириться со смертью мужа.

«Смерть Кэсси явилась для меня мостиком к Хэнку, – писала она. – Через ее смерть я дала ему знать, что если бы у меня был выбор, то мне хватило бы мужества и решимости быть с ним и в момент его смерти. Думаю, в этом и заключаются смысл смерти и ее значение. Кэсси каким-то образом понимала, что может воссоединить нас душа к душе».