Куриный бульон для души: 101 история о животных (сборник)

Загремел дверной звонок, и все мы бросились в прихожую. Я добежала туда первой и открыла дверь; на пороге стоял мой сосед с паутиной в волосах, в запыленном рабочем комбинезоне – и с бесовской мальчишеской усмешкой на худом лице. Все мы опустили взгляды и увидели, что в колыбельке его ладоней сидят котята.

– Леди, вам больше не придется их искать, – галантно проговорил он. – Я нашел их для вас.

На этот раз Мама-кошка позволила своему выводку остаться там, куда я его пристроила, – в нашей маленькой кладовой сразу за навесом для машины. Потом мы подыскали для наших толстых, игривых котят превосходные дома с хозяевами – страстными кошатниками. А я нашла окончательное решение проблемы с чердаками и котятами, стерилизовав Маму-кошку.

Прошло больше года. Брат по-прежнему настороженно сидит на заборе, огораживающем наш задний двор, мерзнет и нередко ходит голодным. Я продолжаю пытаться приручить его, но он явно скептически относится к моим добрососедским заискиваниям.

Мама-кошка – дело иное. Теперь она заходит прямо в кухню и ест из мисок моих кошек! Трется о мои ноги, когда я впускаю ее. В холодные ночи спит, свернувшись, в кухонном кресле. И нередко сидит и смотрит, как я набираю текст на компьютере. Поначалу мои кошки шипели, рычали и плевались, но со временем просто смирились и приняли Маму-кошку.

Теперь, глядя из окна на тот старый дом, не могу сдержать улыбку. Так приятно видеть огни в кухне и детские игрушки в саду! Мы довольно близко сдружились с новыми жильцами. Сломать лед в отношениях нетрудно – особенно после того как проломишь потолок.

Мэрион Бонд-Уэст

Кошка и взломщик

Много лет я жила в Нью-Йорке. Для меня, профессиональной танцовщицы и преподавателя танцев, этот город был самым логичным местом, чтобы сделать карьеру. У него много своих плюсов – музеи, отличные театры, замечательная еда и потрясающий шопинг; но есть и минусы – высокие цены, толпы народа, шум и преступность. Больше всего меня беспокоила именно преступность. Я одинока, поэтому чувствовала себя особенно уязвимой. Одно время подумывала завести в качестве защитника собаку: я выросла с немецкими овчарками и любила их. Но мысль втиснуть большую собаку в крохотную квартирку казалась мне неправильной. Так что, как и все остальные одинокие женщины в Нью-Йорке, я поставила на дверь надежные замки, а на улицах не забывала оглядываться.

Однажды днем я жалась под солнцезащитным тентом на площади св. Марка вместе с группой других людей, оказавшихся без зонтов и застигнутых врасплох внезапным ливнем. Нечесаный неряшливый парень, явно житель улиц, стоявший в этой маленькой толпе, поднял на ладони маленького котенка и спросил:

«Кто-нибудь даст мне десять баксов за эту кошку?»

Кошечка была красива. У нее было желтовато-коричневое подбрюшье, шоколадные хвостик и спинка и более темная маска цвета какао с чисто белыми вибриссами. Я сразу заинтересовалась. Но котенок не вписывался в мой сценарий со сторожевой собакой. Внутренне боролась с собой пару минут, а потом полезла в сумочку и выцарапала оттуда все наличные, которые были у меня с собой, – семь долларов и пару монеток. Мне нужен был доллар на подземку до дома, так что я сказала:

– Возьмете за нее шесть долларов?

Должно быть, он понял, что лучшего предложения не будет, а может быть, настолько отчаялся, что просто взял сколько дали. Мы совершили обмен, и он ушел.

Я назвала свою новую соседку Коти, поскольку ее усы выглядели как у морского котика. Казалось, ей понравилась моя маленькая квартирка, а уж мне ее общество и вовсе доставляло безмерное удовольствие.

Однажды вечером (к этому времени Коти прожила у меня около двух лет) я проснулась посреди ночи от какого-то громкого звука. Громкие звуки – не редкость в Нью-Йорке, даже в два часа ночи, так что я перевернулась на другой бок и попыталась снова заснуть. Коти тут же вспрыгнула мне на грудь и начала топтаться по мне всеми четырьмя лапками. Она не наминала меня так, как обычно делают кошки, не было это и заигрыванием, и я поняла, что Коти хочет на что-то обратить мое внимание. Она спрыгнула с кровати, и я пошла за ней. Мы обе прокрались, не включая свет, в кухню. Я наблюдала за Коти, и когда она остановилась у двери, тоже замерла. Продолжая держаться телом в тени, она высунула голову за выступ коридора, и я сделала то же самое.

И тогда мы увидели очертания мужской фигуры, вырисовывавшейся на фоне рамы разбитого окна.

Он был в моей кухне!