Куриный бульон для души. Я решила – я смогу! 101 история о женщинах, для которых нет ничего невозможного

Я была провинциальной девчонкой, приехавшей покорить большой город. Знала, что никогда не смогу обрести настоящую независимость, оставаясь жить в своем родном городке, рядом с родителями и школьными друзьями. Чтобы стать по-настоящему свободной, мне надо было рассчитывать на саму себя и самой зарабатывать на жизнь. Хьюстон сулил прекрасные возможности, он был дверью, сквозь которую можно было попасть в самые разные места мира, а главное – он был шансом обособиться от тех «простых» ребят, с которыми я росла. Я хотела не только бо́льшего, но и лучшего.

Свободная жизнь оказалась именно такой, какой я и ожидала – по большей части. Я проходила стажировку в Рио-де-Жанейро, в Бразилии, и многое узнала о бразильской культуре. При любой возможности лакомилась фейжоадой[13]; принимала солнечные ванны на пляже Копакабана; по выходным ездила в переполненных автобусах в отдаленные деревушки.

Я окончила магистратуру и получила грант на изучение культуры Ирландии. Днем листала пожелтевшие страницы книг в Длинном зале[14], а вечером выпивала пару бокалов «Гиннесса» с местными жителями в расположенных по соседству пабах. Вышла замуж за учителя, и мы провели медовый месяц в Мексике, где побывали на развалинах Чичен-Ицы и плавали с масками над вторым в мире по величине барьерным рифом. Я спонтанно приняла решение и полетела с коллегами в Пекин, где прошлась по Великой Китайской стене, а потом поехала ночным поездом через всю страну, чтобы увидеть десять тысяч терракотовых воинов первого китайского императора. Жизнь за пределами моего маленького городка была великим приключением, и весь мир принадлежал мне.

Но у этой свободной и увлекательной жизни была и обратная сторона… Муж так часто бросал работу, что, казалось, был уже не в состоянии нигде удержаться. Далеко не сразу я заметила его зависимость от рецептурных препаратов. Мы сводили концы с концами, оплачивая кредиты и счета за его лечение. Когда стало ясно, что он не изменится и потянет вниз нас обоих, я приняла волевое решение и стала дальше жить своей жизнью – одна.

Я всегда становилась сильнее, когда оставалась одна.

Теперь я смотрю на стену гостиной, где раньше стоял диван, на котором случился мой первый поцелуй после развода. На стене столовой остались едва видимые очертания картины, которую я заказала на свой первый налоговый вычет – тоже будучи уже разведенной. За этой кухонной стойкой я готовила закуски для своего первого званого вечера – встречи книжного клуба. А вот тут на ковре остались вдавлины от «гостевого» дивана, на котором спала моя мать и другие гости, навещавшие меня. Внезапная ностальгия начинает подтачивать мою решимость.

– Ты готова, детка? – раздается хрипловатый голос за моей спиной.

Я бросаю последний взгляд на квартиру, разворачиваюсь и закрываю за собой дверь. Поднимая голову, вижу голубые глаза своего жениха, Терри, которые сияют, глядя на меня сверху вниз. Эти яркие голубые глаза шаловливо сверкали мне, начиная со второго класса школы, когда Терри дергал меня за косички и убегал, и в средних классах, когда он рассказывал старые анекдоты; эти пронзительные голубые глаза вспыхивали весельем, видя мою реакцию, в старшей школе, когда он приглашал меня поехать с ним покататься на машине, а потом подмигивал, прежде чем отойти. Я улыбаюсь мальчишке из моего родного городка, который ныне стал мужчиной.

Я всегда становилась сильнее, когда оставалась одна.

– Я готова, – говорю я. Подхватываю с пола Челси и почесываю ее между ушками…

Трудно поверить, что я блаженствую замужем и уже почти два года живу в своем родном городке. Он ничуть не изменился за те двадцать лет, что меня в нем не было. Однако этот городок – иной мир по сравнению с Хьюстоном. Я стою у окна в гостиной дома, где живу вместе с Терри и двумя нашими приемными детьми. Пухлые белые хлопья сыплются с неба и укрывают мягкие подъемы и спуски полей, окружающих наш дом. Птицы клюют корм в кормушке, подвешенной над клумбой, и Челси лежит, свернувшись, в обтянутом тканью кресле. Деревянный пол поскрипывает, когда я наклоняюсь и тянусь за толстовкой, а потом натягиваю ее, чтобы отогнать зимний холодок. Я не потеряла себя здесь, как боялась прежде, не лишилась ни независимости, которую так ценю, ни ощущения, что я особенная, которое так рьяно старалась найти во время своих странствий.

Florence and the Machine грохочет из комнаты моей дочери Терезы, и я слышу, как Томас, мой сын, смеется над персонажами своего любимого сериала. Терри разговаривает по телефону и, проходя мимо меня, игриво шлепает меня пониже спины. Я смеюсь. Позже я поеду по магазинам вместе с мамой, а потом позвоню братьям, чтобы договориться пойти семьями в кино.

Я таки нашла что-то большее и лучшее, и все это время оно было здесь, в моем родном городке – что-то более волнующее и радостное, чем моя одинокая жизнь в Техасе.

Эрин Э. Форсон

Бежать, чтобы выжить