Куриный бульон для души. Сила «Да». 101 история о смелости пробовать новое

Бездомные – это не отбросы общества. Это люди, у которых нет дома.

Шейла Маккехни

Весной 1987 года наш приход организовал поездку в центр для бездомных в Чикаго. Я выросла на ферме на востоке Айовы и до этого ни разу не проводила в большом городе больше двух дней подряд. И я никогда не была в приюте для бездомных – я даже ни одного бездомного не видела.

Моя семья всегда отличалась политическим консерватизмом. Родители считали, что приюты и бесплатный суп – это позор общества. Если люди действительно хотят иметь кров над головой и пищу, они должны найти способ получить все это своим честным и тяжелым трудом, – так меня учили.

Меня ждал серьезный урок.

Мы выехали в воскресенье, в полдень, дорога заняла четыре часа. И вот перед нами – дом, где нам предстояло жить и работать целую неделю. Бывший женский монастырь, несколько монахинь там все еще трудились. Приют находился в самом бедном районе города. Его окружали ветхие дома, многие из них заброшенные. В целях безопасности нам велели не выходить из приюта даже днем. Мы разошлись по комнатам, разложили немногочисленные вещи, а потом собрались за ужином. Это была единственная трапеза на неделе, в приготовлении и сервировке которой мы не участвовали.

В понедельник утром мы уже готовили завтрак для всех обитателей приюта, а когда все убрали, нас четверых отправили за продуктами. Работник приюта Гэри пригласил нас в микроавтобус на четырнадцать мест. Я заметила, что два задних сиденья сняты, но постеснялась спросить, почему.

Минут через двадцать мы остановились у первого продуктового магазина, но не у главного входа, а у служебного, откуда продавец начал передавать нам одну коробку за другой. В них лежали помятые консервные банки, вчерашняя выпечка и слегка подпорченные фрукты и овощи. То же самое повторилось в трех других магазинах. Мне стало ясно, почему два задних сиденья сняты,

– В городе много магазинов, где остается просроченная[32], но еще не испорченная еда, которая уже не идет в продажу, – объяснил Гэри. – Магазины жертвуют продукты в пищевые банки, церкви и суповые кухни. Это хорошее дело. Им не приходится вывозить продукты на свалки, а нам питание обходится гораздо дешевле.

На следующий день мы обедали за общим столом. Я села рядом с Девоном, кареглазым юношей с рыжими волосами, который произвел на меня приятное впечатление. В отличие от обитателей приюта, он смотрел в глаза без страха и стыда. Я решила заговорить с ним. Оказалось, ему девятнадцать лет, он вырос поблизости и в прошлом году окончил школу. А вот найти работу не удалось. Родители не могли помочь финансово, они содержали пять младших детей. Поскольку сама я какое-то время работала в фастфуде, я спросила, не думал ли он об этом. Если он будет работать усердно, то сможет стать менеджером и заработать достойные деньги. Девон опустил глаза и замолчал. В конце концов, он признался, что не умеет читать. Можете представить мое удивление!

– Но у тебя же есть аттестат! – воскликнула я.

– Все знали, что я – из многодетной семьи. Меня просто переводили из класса в класс, не проверяя знания.

Я была поражена. У меня в голове не укладывалось, как такое возможно. Но потом я стала понимать: не умея читать, Девон не может даже заполнить заявление о приеме на работу. И даже если он это сделает и его примут, к примеру, в «Макдоналдс», он не отличит коробку с картошкой фри от котлет, не сможет прочитать меню или понять символы на кнопках кассы. Жить в нашем мире, не умея читать, невозможно. И я предложила Девону научиться.

Всю неделю я по два часа в день учила его читать. Кое-что он все же знал. К концу недели он читал уже довольно сносно. Мы попросили одного из работников приюта заниматься с ним и дальше. Мне до сих пор интересно, как сложилась жизнь юноши.

С Джимом и его семьей я познакомилась во время ужина в среду. Ему и его жене Лиз, с которой они жили вместе вот уже двадцать один год, было за сорок. Их дочерям исполнилось десять и тринадцать. Десять лет Джим работал менеджером среднего звена в крупной компании и считался вполне состоятельным человеком. Но потом прошли сокращения, и Джима уволили одним из первых. Лиз всегда была домохозяйкой. Джим сразу же стал искать новую работу, но, оказалось, менеджеров сократила не только его бывшая компания. Он был согласен на более низкую должность, но никто не брал его на работу, для которой у него была «слишком высокая квалификация».