Курица в полете

— Живу, я тут живу. Уже шестой год… Я искал тебя, Элюня, но не нашел… Ты не отвечала на мои письма, я уж черт знает что думал, я не знал, что тебя в Москву насовсем увезли.., думал, так… на время. Я ведь тогда к тебе в Москву ехал, когда меня взяли…

— Я знаю. Я не могла тогда ничего.., я в больнице лежала, у меня внематочная была и осложнения… А писем я не получала.

— Элюня, ты ешь… — грустно улыбнулся он. — Гуляш здесь вкусный.

— Витька, как странно, что все тут оказались…

В Вене… И мама, и ты.., из прошлого…

Он взял ее руку. Поцеловал каждый пальчик — А мое кольцо не носишь?

— Нет. Ворованное добро впрок не идет. Его украли вместе с драгоценностями бабушки Тони.

Бабушка Женя тогда так и сказала — что ворованное, что конфискованное добро впрок не идет…

— Не простила меня?

— Не в этом дело. Просто ты меня бросил в самый трудный момент. Может, если бы ты не спер тогда бумажник…

— Знаешь, Элюня, у меня было время надо всем этим подумать, но судьба есть судьба… Может, если бы я не спер тот бумажник, вся моя жизнь сложилась бы по-другому… Я ведь завязал, Элюня; Совсем!

Я теперь добропорядочный человек, у меня свое дело, семья, дети… А у тебя есть семья?

— У меня нет семьи и не может быть детей после той истории, — довольно жестко проговорила Элла. — А чем ты занимаешься?

— Я ювелир. И притом высококлассный.

— Пустили козла в огород, — усмехнулась Элла.

— Да нет, — улыбнулся он. — Просто я на зоне встретил одного мужика, он тоже был ювелир, но по образованию минералог, он все-все знал о драгоценных камнях и рассказывал о них такие сказки и поэмы, что я заразился… Потом мы вместе были на химии. Его бросила жена, сын не желал иметь с ним дела, и он отнесся ко мне как к сыну.

Потом мы с ним работали в одной кооперативной фирме, он учил меня. У меня оказались способности к этому делу. Потом он уехал к сестре в Израиль — а я женился на его племяннице и тоже уехал за ним. И мы вместе открыли свое маленькое дело, оно стало быстро расти — и вот теперь у него большая фирма, а у меня венский филиал… Я небедный человек, и у меня чистая совесть. Вот так, Элюня! Ну а ты?

— Я юрист, Витя, занимаюсь авторским правом.

— Это не скучно?

— Да нет. Иногда бывает ой как весело! Живу одна…

И вдруг она поняла, что не может и не хочет оставаться в этом городе.

— Витька, ты можешь кое-что для меня сделать?

— Все, что скажешь! — горячо откликнулся он.

— Помоги мне поменять билет, я по-немецки ни в зуб ногой, говорить с матерью на эту тему не могу, а если поставить ее перед свершившимся фактом…

— Ну это как нечего делать! У тебя билет с собой?

— Нет, он дома.

— Значит, завтра?

— Если можно!

— А почему ты вдруг решила? Из-за меня?

— Нет, из-за нее! Но главным образом из-за себя! Мне у нее душно! Я тут всего два дня…

— А приехала на сколько?

— На месяц!

Он расхохотался:

— Ничего себе, это за два дня она так успела тебя достать?

— Я не хочу об этом говорить…

— Хорошо! Но ты можешь на меня рассчитывать. Только имей в виду, что, например, на завтра или послезавтра билетов может просто не быть…

— Я понимаю.

— Замечательно, Элюня, но я хочу Тебя тоже попросить кое о чем.

— Слушаю!

— Давай завтра побудем вместе, а? Я покатаю тебя по окрестностям, мы погуляем, поговорим…

— Хорошо! Но сначала билет.

— Как скажешь. Где мы встретимся? Ты где живешь?

— Ватмангассе.

— Где это?

— Тринадцатый бецирк.

— А! Хочешь, я за тобой заеду? Ну, скажем, в половине десятого? — — Хорошо. Запиши мой телефон.

— И ты мой. С ума сойти, Элюня… Сколько ж мы не виделись?

— Двадцать лет, всего ничего. Знаешь, Витька, я иногда представляла себе нашу встречу…

— И я…

— Но что это будет так… И в Вене… Странно, да?

— Знаешь, я уж давно перестал удивляться.

Жизнь еще и не такие сюрпризы подбрасывает.

Но мне все-таки надо еще это осмыслить. Если бы эта полоумная не испугалась кота, я бы мог тебя просто не заметить. А она завизжала, я оглянулся и… Как в кино…

Он проводил ее до стоянки такси, поцеловал на прощание. В ней ничто не шелохнулось. Она просто была рада, что он жив, что у него все хорошо, что он поможет ей завтра… Но ее больше не трясло от его прикосновений, золотые пчелы не летали перед глазами, а вот она сама вдруг ощутила, что курица, кажется, собралась в полет — для начала в Москву, домой, а там будет видно!

Мать была дома.

— Ну наконец-то! Почему ты не отвечала на звонки?

— Я не слышала, — совершенно искренне ответила Элла. Она вытащила из сумки мобильник и обнаружила, что он полностью разрядился. — Странно, я его, кажется, заряжала вчера.

— Боже, какая ты несобранная. Ну как провела время?

— Отлично, мама! Только устала.

— Эллочка, у нас сегодня визит…

— Какой визит?

— Придет один человек, я хочу тебя с ним познакомить.

— Какой человек?

Мать слегка залилась краской.

— Ну он мой большой друг и давно хотел с тобой познакомиться.

— Мама, это твой любовник, что ли?

Она поморщилась:

— Ну я же сказала, друг…

— Бойфренд?

— Называй как угодно! — поджала губы мать.

— Но я же не говорю по-немецки.

— Он вполне прилично говорит по-русски.

— Это дело другое. А когда он придет? Я успею хоть немножко отдохнуть?

— Да-да, — он придет в девять.