Курица в полете

— Элка, какая же ты наивная, с ума сойти! — почти умилилась Люба. — Да за нее платит издательство, ее таким образом раскручивают, рекламу делают, ты ж помнишь, одно время везде, куда ни глянь, была Маринина, потом Донцова, теперь вот Устинова и Звонарева.

— То есть если завтра платить перестанут…

— Так и не будет ее на экранах. Все очень просто.

Почему-то Элле приятно было это слышать.

— Эл, а я чего приехала-то…

— Понятия не имею.

— Ах да, у меня уже склероз. Мне нужно взять тут Славкин лыжный костюм. Он ему мал, я хочу отдать его своему племяннику, чего зря лежать будет?

Они еще посмеялись, поболтали, и Люба уехала. А Элла опять задумалась. Любка не хочет, чтобы у меня что-то было с Воронцовым. Считает, что я буду страдать… Можно подумать, что я уже не страдаю. Хотя, если честно, пока страдаю вполне терпимо. А почему я должна страдать? Я буду страдать, если не сбудутся мои ожидания.

Буду страдать от разлуки с ним, так? Значит, не надо никаких ожиданий, надо жить сегодняшним днем. Или ночью. Вот встречусь с ним, мне будет хорошо, а уедет, скатертью дорожка. Тем слаще будет встреча. Так можно существовать, вон существует же Елизавета Петровна и еще считает себя счастливой… Но ей уже за пятьдесят, а мне еще даже не под сорок… Детей у меня быть не может, я с таких ранних лет это знаю, что даже и не мучаюсь по этому поводу. Не всем же суждено… Итак, надо настроить себя — никаких ожиданий, мне от него ничего не нужно, кроме него самого… Нет, это уже не правильно. Ничего вообще не нужно. С ним хорошо, и без него неплохо.

И надо как-то дать ему это понять. Мол, мы оба свободные люди. У тебя своя работа, не совместимая с семейной жизнью, и у меня, кстати, тоже.

И прекрасно. А что это я тут строю планы, может, он просто хочет спросить у меня что-то или сказать… Словом, может, он вовсе не намерен возобновлять наши отношения. Я строю оборонительные рубежи, а нападать никто и не думал. Надо ему позвонить. Интересно, он написал номер мобильного. Значит, домой звонить не следует, там живет тощая юная дева. Так зачем я-то ему понадобилась?

С неприятно бьющимся сердцем она набрала его номер. Довольно долго никто не отвечал, она собралась уже повесить трубку, как он вдруг откликнулся.

— Алло!

— Дмитрий Михайлович?

— Элла! Эллочка, как я рад тебя слышать! Здравствуй, моя хорошая!

Внутри все залило сладким теплом. Держись, Элка!

— Здравствуйте, Дмитрий Михайлович, — как можно спокойнее и холоднее проговорила она.

— Элла, ты где? Мне твои малярши сказали, ты за городом.

— Да, но сейчас я в Москве, у подруги, на дачу вернусь завтра.

— Зачем ты мне врешь? — засмеялся он таким смехом, что она задрожала. — Ты врать совсем не умеешь. Я же вижу, что ты звонишь с махотинской дачи. Я сейчас приеду!

— Нет! — закричала Элла, но было уже поздно.

Он отключил телефон.

Значит, я все правильно думала. Он хочет начать с того момента, на котором все оборвалось.

То есть с мурашек… По спине немедленно побежали мурашки. Черт возьми, вечно у меня секс с каким-то энтомологическим уклоном… Пчелы, мурашки… Ею вдруг овладела паника. Она кинулась в ванную, вымыла голову, благо на стене в махотинской ванной висел отличный фен. Он ведь может приехать очень быстро. Машина у него мощная, пробок в этот час, скорее всего, нет. Надеть халат? Ни в коем случае, еще не хватало. Она надела брюки и свитер. Между прочим, я тут немножко похудела. Любка права, я не толстуха, я, как говорил один мой приятель, «полная-интересная».

И еще я сексапильная.., даже очень! И красивая!

Глаза большие, серо-голубые, волосы темно-каштановые, вьющиеся. Не баба, а.., конфетка! Не то что эти его живые мощи… — уговаривала она себя, торопливо меняя белье на постели. Покончив с этим, она сказала себе: нет, надо все-таки покобениться, чтоб не думал, что я.., по первому требованию. Он тогда примчался, сказал два слова…

Не помню, кстати, говорил он хоть что-то или нет? Надо, наверное, чем-то его для начала покормить, чтобы не сразу валиться в постель… Черт, а как хочется сразу… Любка же не велела его кормить… Хотя налить ему чаю и дать бутерброд, наверное, можно… Она достала из буфета чашки, тарелки, нарезала хлеб, вынула из холодильника сыр, масло, зелень, коробочку конфет. И хватит с него. Выпить не предложу, он же за рулем. И не факт, что он сегодня не уедет несолоно хлебавши.

Не факт! Надо взять себя в руки, забыть про энтомологию и встретить его просто как доброго знакомого. Да, именно так! Это нужно, чтобы не растечься в сироп, чтобы не дать ему в руки такой козырь… Нет, я буду спокойна, я должна, просто обязана повести себя разумно и прилично! А что это он как долго не едет? И слава богу, есть время привести себя в чувство…

И когда у дома посигналил его джип, она была уже почти спокойна.

Накинула на плечи теплую шаль, сунула ноги в валенки и выскочила, чтобы открыть ворота.

Но он уже сам открывал их.