Курляндский бес

Парадный обед в доме гольдингенского бургомистра был целым действом и растягивался часа на два, а то и на три. Поэтому Аррибо не стал разыскивать Йооса там, где танцовщик сидит в засаде, решив, что парень ему сейчас может принести больше вреда, чем пользы. Если бы Йоос, увязавшись за поваром, случайно узнал, что его невеста прячется в жилище графа ван Тенгбергена, началась бы большая суматоха.

Герцог, примерный семьянин, при всем своем прекрасном отношении к молодому графу, мог резко высказаться против разврата – так резко, что граф бы убрался из Гольдингена, гордо задрав нос. А этот безумец был нужен Аррибо – хотя бы для наблюдения за бегинками.

Так что Аррибо отправился к графу ван Тенгбергену в надежде обнаружить его дома и угадал – граф и Дюллегрит сидели в спальне и решали, как же быть, причем их разговор сильно смахивал на беседу двух глухих. Дюллегрит толковала о Длинном Ваппере, который ее прибьет, а граф – о ночных полетах с милым бесенком над гольдингенскими крышами.

– Ваша светлость, нужно отвести девицу хотя бы к бегинкам, – сказал Аррибо. – Она очень сообразительный бесенок, но если ее увидят в вашем доме – у бесенка будут большие неприятности.

И, поскольку граф продолжал декламировать наизусть большие куски из «Хромого Беса», Аррибо тихонько объяснил Дюллегрит свой план. Ей нужно помириться с братом – а для этого необходимо, чтобы он убедился: сестра, обидевшись на него за дурное обхождение, убежала к женщинам, которые дали обет помогать нищим и обездоленным.

– Он видел тебя здесь? – прямо спросил Аррибо.

– Он видел, как я входила в дом, – призналась Дюллегрит.

– Ты уверена, что он тебя узнал?

– По-моему, узнал. Он стучал в дверь и требовал, чтобы я к нему вышла.

– А если бегинки скажут, что ты провела ночь у них, что он ответит? А они скажут – из милосердия! И вообще, на мой взгляд, тебе лучше жить с женщинами, которые почти монахини, а не в компании молодых мужчин.

– Они меня не любят, – призналась Дюллегрит. – Эта, сестра Анриэтта, спала с Никлассом, а потом строила глазки Эразмусу… то есть господину графу.

– Не все ли равно, кому она строила глазки. Сейчас бегинки обедают у бургомистра. Мы пойдем к ним и подождем их во дворе. Они помогут тебе помириться с братом, а ночевать ты теперь будешь у них. Не беспокойся, я им заплачу, чтобы тебе дали еду и постель.

– Но я не хочу ночевать у бегинок! – возмутилась Дюллегрит.

– Значит, ты хочешь поссориться с братом, – такой вывод сделал Аррибо. – Твой брат хочет возглавить придворную балетную труппу. Из-за тебя герцог откажет ему и велит убираться обратно в Антверпен. А граф не женится на девице, которую опозорили перед герцогом и, главное, перед герцогиней. Это хоть ты понимаешь?

Дюллегрит промолчала.

– Если ты хочешь, чтобы у тебя с твоим милым что-то получилось, слушайся меня, – велел Аррибо. – Я дурному не научу. Ты совсем молоденькая, ты от любви ума лишилась, я это понимаю. А добрый дядюшка Аррибо тебе поможет. У меня сестренка твоих лет – я вот тебе, дурочке, помогу, а потом, может, если она глупостей наделает, другой добрый человек сестренке поможет… Ты пойдешь к бегинкам, а я скажу Никлассу, что знаю, которая из гольдингенских девиц бегает к графу в сумерках… Ночью все кошки серы и все девицы хороши. Тем более что две последние ночи, кажется, были безлунные.

– Было это в Мадриде, в конце июля, – отрешенно произнес граф. – Только что пробило одиннадцать вечера – зловещий час для прохожих, а в темную, безлунную пору самое подходящее и законное время для темных делишек и шуточек со смертью.

– О Господи… – прошептала испуганная этой цитатой Дюллегрит.

– Он слишком любит книги, – шепотом же ответил ей Аррибо. – Я тебе помогу, а ты выполнишь одно мое поручение…

Глава тринадцатая

Граф ван Тенгберген был абсолютно счастлив.

Его окружала отличная свита – верный Ян, замечательный Арне Аррибо, с которым так хорошо скакать по крышам и наблюдать за безобразиями, и еще милый бесенок, которого, кажется, зовут Маргаритой.

Аррибо что-то объяснял про репутацию бесенка, но это были наивные рассуждения – не все ли бесу равно, что о нем скажут люди? И даже более того – чем глупее их измышления, тем веселее!

Как-то так сложилось, что граф ван Тенгберген не имел обычных отношений с женщинами. Когда ему было пятнадцать, его совратила двоюродная сестра матери. Он понял, что совершил великий грех, и душа, желая спасения, придумала дивный аргумент: «Это не я!»

Затем было еще несколько неблаговидных поступков, от которых юный граф отмахивался: «Это не я!» И вдруг стряслась беда, граф задал себе вопрос: если тот, кто носит мои штаны и моей рукой вынул три гульдена из материнской шкатулки, – не я, то где же я? С этим вопросом граф так и не справился…

Его спас Дон Кихот Ламанчский, и два года этот самый Дон Кихот был подлинной сутью молодого графа, навязав, кроме множества добродетелей, и строгое воздержание. Но Рыцарь печального образа покинул его, бросил на произвол судьбы. Зато явился иной спаситель – и оправдал все шалости плоти, какие только возможны.