Курочка ряба, или золотое знамение

– Исключено! Полностью исключено! – вскричал директор банка. Он был весь белый и, вырвав из кармана белый платок, зачем-то размахивал им из стороны в сторону. Возможно, для привлечения внимания. – Шифр известен только мне, никаких посторонних предметов пронесено не было – лично досматривал!

– Но яйцо же не золотое?! – посмотрел на директора Первый, и так посмотрел – рука с белым платком у директора опустилась и обессиленно выпустила платок. Директору стало страшно: у лица Первого не было глаз, он глядел на него усами!

– Оно не золотое, – покорно, как ученик у доски, не знающий правильный ответ, согласился директор.

Первый шагнул в сторону бронированной двери, поманил к себе пальцем начальника безопасности и, когда тот приблизился, уронил с карающей властностью:

– Разберись как следует. Со всеми, с кем посчитаешь нужным.

– Непременно, – с тихой серьезностью отозвался начальник безопасности. И всезнающая, всеведающая улыбка на мгновение даже исчезла с его губ.

Первый шагнул через порог, за ним в глухом молчании потянулись остальные отцы города, дернулся было вместе с ними и директор банка, но начальник безопасности заступил ему дорогу.

– Так если шифр знаете вы один, то получается… – сделал он паузу, – что получается?

– Получается, оно не золотое, – с ученической покорностью ответил директор.

– А если подумать?

Нервы у директора сдали. Он вдруг подпрыгнул, гулко вдарил ногами о пол и, сжав кулаки, затряс ими перед грудью.

– Что мне думать, что мне думать! – закричал он. – Я их видел, золотые? Кто их видел, золотые? Кто это выдумал, что золотые? Кто? Скажите мне, кто?! Может, их и не было никогда, золотых?!

– Ну, это вы бросьте! – глядя на него со своей сторонней, отстраняющей улыбкой, резко сказал Волченков. – Давайте с дурной головы на здоровую не валить! Давайте лучше сразу всю правду!

Начальник безопасности между тем неожиданно перестал обращать на директора банка внимание и переместился поближе к Волченкову.

– А скажите, Сергей Петрович, – сказал он с кошачьей вкрадчивостью, беря того за рукав кителя и подтягивая к себе так, чтобы ухо Волченкова оказалось около самых его губ, – скажите, вы уверены, что все остальные действительно были золотыми?

– Не понял, простите? – отстраняясь от него и высвобождая свою руку, холодно проговорил Волченков. – Да мы экспертизу проводили! Заключение лаборатории имеется!

– А, ну да, ну да! – как вспомнил начальник безопасности. – Конечно! Экспертизу! – И попросил через паузу: – А посмотреть бы, Сергей Петрович? Не возражаете?

– Да пожалуйста! – воскликнул Волченков. – Сколько угодно!

Но когда, неторопливо, вальяжно пройдя через весь кабинет к своему сейфу, начальник управления внутренних дел отомкнул его, то оказалось, что на чистых белых листах бумаги лежала там у него белейшая, хрупкая известковая крошка, а также похожие на снятую лягушачью шкурку, все в извивах трещин, расплющенные оболочки от самолично раскоканных им двух яиц, и были они тоже изумительно, девственно белы – самая обычная скорлупа.

2

Надежда Игнатьевна вошла в распахнутую широкую створку высокой дворцовой двери, двинулась следом за неким, неизвестным ей почему-то человеком по красной ковровой дорожке к стоящему посередине кабинета Первому, чуть потомилась за чужой спиной ожиданием, и место перед ней освободилось.

– Здравствуйте, Надежда Игнатьевна, – сказал Первый, пожимая ей руку, и Надежде Игнатьевне показалось, что он сказал это не просто, а с особым значением. Еще требуется ей заново заслужить свое право появляться здесь, доказать, что достойна того – вот он что сказал, а не сумеет доказать, не сумеет заслужить – что ж, найдутся другие достойные.

Я ни при чем, я наоборот, я всегда, везде и во всем! – что-то вроде такого крика стояло в груди у Надежды Игнатьевны, и она лихорадочно искала слова передать его, но Первый уже выпустил ее руку, отвел ясные, чистые глаза и протянул руку следующему за ней.

Выбрать момент, реабилитироваться, отмежеваться, не допустить! – колотилось все в Надежде Игнатьевне, когда она уверенной и ровной внешне, а на самом деле спотыкающейся походкой шла к своему обычному месту за столом заседаний.

Новое совещание по вопросу о курочке рябе было собрано не только в более расширенном составе, но главным образом – измененном. Потому-то Надежде Игнатьевне и не был известен тот человек, что шел перед ней. Сидели тут и знакомые: директор и главный инженер закрытого машиностроительного завода, директор и главный инженер закрытого химического завода, но половина, не меньше – абсолютно неведомые люди. Доктора, видимо, кандидаты, всякие научные сотрудники и инженеры…

Им, этим неведомым, и была предоставлена Первым вольная воля. Довольны были, что приглашены сюда, оглядывали стены, потолок, люстры, занавески на окнах и говорили, говорили…