Куропаткин. Судьба оболганного генерала

В октябре 1916 года Куропаткин изложил свою точку зрения на административную политику в Средней Азии в связи захлестнувшим регион бандитским националистическим беспределом министру внутренних дел империи Александру Дмитриевичу Протопопову:

«Долгим опытом службы в Туркестане я пришел к заключению, что главнейшими началами в деятельности правительственной власти по отношению к туземцам должны служить полная определенность и устойчивость требований, твердость власти, соединенная со справедливостью и отеческой заботливостью.

Надо добиваться, чтобы нас боялись и уважали.

Полюбят после».

Является ли карательная по содержанию и войсковая по форме долговременная операция по приведению к покорности инородцев в Туркестане пятном на офицерском мундире никогда не исповедовавшего жандармскую идеологию, сугубо армейского генерала Куропаткина?

Представляется, что нет, и тому в подтверждение, но не в оправдание Алексея Николаевича есть весомые исторические аналогии.

Александр Васильевич Суворов по приказу императрицы и самодержицы Всероссийской Екатерины II в 1774–1775 годах неоднократно одерживал верх над вооруженными до зубов формированиями пугачевских бунтовщиков, а за разгром в 1794 году польского восстания удостоен чина генерал-фельдмаршала, и оттого, что регулярно и с усердием прикладывал руку к подавлению огнем и мечом внутренней смуты, не перестает быть великим русским военачальником и гениальным полководцем. Армия функционально предназначена для решения двух фундаментальных государственных задач: внешней – обороны Отечества от агрессии противника и внутренней, охранительной – подавления вооруженных мятежей, бунтов, восстаний, массовых беспорядков.

По итогам кровавых событий в Туркестане Куропаткин с горечью и сожалением напишет:

«Российской власти за полувековое владычество в крае не удалось не только сделать инородцев верными слугами российского императора и преданными гражданами Российского государства, но и вселить в их сознание чувство единства их интересов с интересами русского народа».

В Туркестане КАРАЛИ при Куропаткине не всех подряд, а тщательно расследуя все обстоятельства преступлений и определяя роль и место каждого из соучастников, отсекая невиновных и заблуждавшихся по недомыслию и вследствие оголтелой религиозной пропаганды. Так, из 933 участников восстания, первоначально арестованных и отданных под суд, 346 были оправданы.

Впоследствии русский дипломат, глубокий знаток Туркестана, посол в Бухаре Сергей Виссарионович Чиркин в мемуарах

«Двадцать лет службы на Востоке: записки царского дипломата» писал: «Назначение А.Н. Куропаткина главным начальником Туркестанского края нельзя было не признать крайне своевременным и удачным. Он был уже по прежней своей деятельности крайне популярен среди всех народностей, населяющих Туркестан. Он любил туземцев, был доступен для них и внимательно входил во все их нужды, зная хорошо их быт. Менее чем через два месяца по прибытии в Ташкент рядом легких мер при посредстве преданных ему влиятельных туземцев он добился не только того, что вызванное вышеуказанными распоряжениями брожение среди населения прекратилось, но даже своевременно без ропота формировались этапные тыловые рабочие отряды и отправлялись на фронт».

13 декабря 1916 года в секретном докладе Государственной думе Керенский даст оценку губернатору Туркестана: