Курортная зона

— Расслабься, Ларочка. Здесь хорошо. К тому же скоро станет еще лучше. Начало Большой Охоты — это нечто феерическое! Зрелище умопомрачающее, поверь мне! И кстати, первый день Охоты завершается костюмированным балом-маскарадом. Так что продумай себе костюмчик. Времени осталось всего ничего.

— Оденусь местной горничной, — усмехнулась Лариса.

— Вот тут ты обломалась, — с удовольствием в голосе сказала Вера. — В костюме местной горничной на балу буду рассекать я. Думаю, на всех это произведет офигенное впечатление.

Открытие Большой Охоты, возможно, и не было “умопомрачающим зрелищем”, как выразилась Вера, но впечатление оно на Ларису произвело сильное.

Очень сильное.

Особенно после того, когда узнала, в чем состоит суть этой Охоты. Но это позже.

А пока она вместе с Верой, Аркадией Ефимовной и еще полудюжиной дам в костюмах и шляпках а-ля Анна Каренина (“Особо приглашенные!” — пояснила шепотом Вера) расположилась у походного шатра на возвышении, с которого открывался вид на засыпанную снегом долину, отороченную черной каймой леса. В долине уже растянулись цепочкой охотники. Собаки поскуливали, выражая нетерпение, кони пританцовывали под седоками… Но все эти доезжачие, выжлятники и борзятники, которые от охотников отличались особенными, старинного кроя, костюмами, выглядели спокойными, хотя спокойствие это было внешним и немного напускным. Напряжение ожидания передавалось всем, как ток по проводам. Лариса с удивлением отметила, что и сама она с нетерпением ждет начала действа, хотя ни охота, ни охотники ее никогда не интересовали.

Рядом с нею оказался барон фон Вымпель. Он молодецки держался в седле, хотя конь-кабардинец под ним вел себя беспокойно.

— Я привьетствовать вас, сударыни! — воскликнул фон Вымпель. — Ich hoffe mich, dass diese Vor-stellung Ihnen gefallen wird![35]

Лариса кивнула, но. оглядев барона, усмехнулась про себя: странно было слышать немецкую речь от человека, выряженного в белый с красным галуном полукафтан и молодецки заломленную барашковую шапку. Темно-синие штаны, заправленные в высокие охотничьи сапоги, тоже сверкали галунами, точно языками пламени. В наряде Управляющего Охотой барон выглядел великолепно. О чем ему не преминули сказать (на немецком, разумеется) Вера и две симпатичные дамы, не выпускающие из рук прелестных песцовых муфточек — вероятно, одолженных на время пребывания в “Дворянском гнезде”.

Барон принялся объяснять Ларисе разницу между доезжачими, выжлятниками, борзятниками и стременными, смешивая немецкие и русские слова и указывая плетеным арапником на вытянувшихся цепью всадников в поле. Из объяснений Лариса поняла мало. А запомнила и того меньше. Вроде бы доезжачие и выжлятники состояли при своре гончих и потому носили красные кафтаны, а борзятники и стременные соответственно состояли при борзых, которым предстояло нынче показать все свое собачье мастерство.

— Какого ж зверя собираются затравить такой прорвой собак, барон? — полюбопытствовала Лариса. — Сомневаюсь, чтоб в здешних лесах хоть зайцы уцелели.

— С зайца начинать Большой Охота? — удивился барон. — Nein! Es wird ein grosses Tier, das eigenartige Tier![36]

…Напрасно Лариса не придала значения словам барона о том, что зверь будет особенный.

Подмораживало. Вера подмигнула Ларисе и достала из недр своего пальто плоскую блестящую фляжку:

— А не угодно ли кому коньячку сугреву ради?

Барон отказался — он буквально через минуту давал сигнал к началу Охоты. Вера удовлетворенно кивнула и приложилась к фляге — ее версия об идиосинкразии морферов к спиртному подтверждалась. Потом передала флягу Ларисе: та лишь символически сделала глоток. И коньяк, ожегший горло, чуть не лишил ее дыхания, заложил уши. А потом она поняла, что дело не в коньяке.

Трубили охотничьи рога, и в морозном воздухе этот звук делался осязаемым, как нож, полоснувший по ладони. И громче всех трубил рог барона.

— Началось! — отведя рог от губ, завопил барон и пустил коня с места в карьер, обдав дам взметенным копытами снегом.

Лариса увидела, как собаки разноцветными пулями несутся по огромной равнине к лесу, а за ними мчатся всадники. Не было лая, криков, только ровны и гул погони стоял в воздухе.

Погони неизвестно за кем.

И тут Лариса увидела, как они появились из леса.

Да.

Это были особенные звери.

Рысь размерами с теленка, с блестящей серебряно-траурной шерстью, чудовищными лапами и страшными глазами, напоминающими два золотых блюдца с черными трещинами вдоль.

Волк, не уступающий по величине рыси, с лобастой головой, пастью, оскаленной, как бензопила, и роскошным мехом вокруг мошной шеи.

Медведь (Лариса вздрогнула), наводящий жуть даже издалека и совершенно непохожий на обычных медведей.

Лось, при появлении из леса сваливший рогами пару крепких елок…

Единорог?

Да, это был единорог. Или нечто весьма его напоминающее. Зверь бил сверкающими копытами, ревел, а его закрученный спиралью золотой рог напоминал ствол танка.

— Этого не может быть, — прошептала Лариса, и тут особенные звери совершили особенный маневр.