Курортное пугало

Люба напрягла фантазию, вспомнив множество прочитанных ею любовных романов, и сочинила неплохую историю их предполагаемого знакомства и кратких встреч. Образ любовника Любы не соответствовал характеру Эдуарда, но он решил, что посторонние вряд ли сразу же это просекут. В результате одобрил легенду, созданную Любой, и даже поблагодарил ее за способность придумывать сказки.

Обсуждение легенды и планов на ближайшие дни заняло несколько часов. В завершение беседы Князев велел Любе называть его Эдиком и обращаться на ты, а Гаврику как-нибудь мягко намекнуть, чтобы он не спорил, если его кто-нибудь назовет сыном Князева.

– Никто, включая детей, не должен знать, что наш брак фиктивный, так что спать будем вместе, и это не обсуждается, – объявил Эдуард напоследок и, заметив Любино замешательство, усмехнулся: – Как и обещал, приставать не буду. Кровать широкая, так что мы даже не будем касаться друг друга. И смотреть ночью друг на дружку тоже не обязаны.

Люба покраснела, пробормотала что-то бессвязное, что можно было истолковать и как согласие, и как возражение – она сама не поняла, что промямлила. После чего приняла из рук Князева ключ от «детской» и пошла отпирать сына.

Почти все время, пока Эдик и Люба беседовали, мальчик вел себя тихо. «Наверное, заигрался», – подумала женщина. Но она даже представить себе не могла, что за игрушки он себе нашел.

Глава 5. Фиктивный папа

Гаврик спал, раскинувшись поперек кровати, а вокруг него по покрывалу были разбросаны презервативы. Несколько пакетиков было вскрыто, и вынутые из них изделия источали пошлый клубнично-банановый аромат.

– Гаврик, что это такое! – возмущенно возмущено вскрикнула Люба. – Где ты это взял?

Мальчик сел на кровати, протирая глаза.

– Я на тебя обиделся, – вспомнил он, отойдя ото сна.

– Что случилось? – поинтересовался, подходя, Эдуард – он встревожился, услышав крик гостьи.

– Не время выяснять отношения, – отрезала Люба, обращаясь к сыну. – Что это такое? – она брезгливо ткнула пальцем в благоухающие фруктами колечки.

– В тумбочке нашел, – сообщил Гаврик. – Думал, там жвачка. А для чего эти штуки?

– Не знаю, – соврала Люба.

– Правда, не знаешь? – зачем-то захотел смутить ее еще сильнее Эдуард.

– А ты знаешь? Для чего? – обратился мальчик уже к нему.

Тут уже стало неловко самому Эдуарду. Как объяснить юному сыну гостьи назначение презервативов, он не знал. Решил говорить правду, не вдаваясь в подробности.

– Чтобы детей не было, если взрослые пока не хотят, чтобы они рождались.

– А как эти штуки от детей помогают?

– Подрастешь – сам разберешься.

– Я уже большой, объясни, – заныл Гаврик.

– Мама объяснит, – попытался самоустраниться Эдуард.

– Мам, как эти резинки от детей помогают?

– Взрослые мужчины что-то с ними делают, когда ложатся спать рядом с женщиной, – краснея, сообщила она.

– А если без них переспать с женщиной, она становится беременной? – быстро сообразил пацан.

– Может стать беременной, – уточнила Люба.

– Мам, а с кем ты переспала без этой штуки, чтобы я у тебя появился? – задал Гаврик новый вопрос, заставивший Любу вспыхнуть еще ярче. Что ответить сыну, она не знала. Назвать имя, отчество и фамилию своего работодателя – тот наверняка все неверно поймет и рассердится. Признаться, что Гаврик – плод недолгой ее связи с приезжим мужчиной, который, возможно, даже представился ей не своим именем – так низко падать в глазах сына не хотелось. Соврать про то, что отец Гаврика был чуть ли не супергероем, но погиб, язык не поворачивался.

Заметив душевные терзания Любы, не знающей, сказать ли сыну правду и как это сделать, Эдуард пришел ей на выручку, взяв ответственность на себя:

– Со мной.

– Ты мой папа? – ошалело уставился на него Гаврик.

– Нет! – вскрикнула Люба.

– Да, – подтвердил Эдуард. – Но не знал о тебе до недавнего времени.

– Мам, а почему ты папе не сказала, что я родился? – повернулся Гаврик к матери.

– Я не знала, где его искать. Он уехал в Москву и потерялся. Видишь же, какой это большой город, – пришлось соврать и Любе, чтобы не наносить сыну глубокую рану. Но как она позже скажет ему правду, она не знала. Ей было неловко перед сыном, а на Эдуарда она злилась – какое право он имел врать Гаврику, что он его отец? Он подумал, каково будет мальчику найти и тут же снова потерять папу?

– Как хорошо, что ты нашелся! – Гаврик подошел к Эдуарду и обнял его за ноги. Он тут же простил его и за ухо, и за запирание в комнате.

– Я тоже рад, – пришлось как-то реагировать Эдуарду. Он неуверенно погладил Гаврика и тут же постарался прервать эту сентиментальную сцену: – Люба, убери презервативы, потом приведите себя в порядок и пойдем ужинать. Гаврик может воспользоваться общей ванной комнатой, а ты – душевой в моей, то есть нашей, комнате.

– Умойся и переоденься в шорты и чистую майку, – пояснила Гаврику его задачи Люба.

Мальчик отпустил Эдуарда и открыл шкаф, ища названные мамой вещи.

Люба поспешно собрала презервативы и понеслась в кабинет Эдуарда – под письменным столом она видела корзину для бумаг. Хозяин последовал за ней.