Курортное пугало

В Москву приехали рано утром. Автобус остановился на Кожевнической, почти напротив Павелецкого вокзала. Люба осторожно потеребила Гаврика за плечо. Он приподнял голову и, сообщив, что не выспался, снова закрыл глаза. Пришлось расталкивать его сильнее и выслушивать ругательства, которые восьмилетний мальчишка вообще знать не должен – их Гаврик перенял у своего друга и конкурента Вовы. Пассажиры, покидая автобус, смотрели на Любу с осуждением, как будто это она научила сына бранным словам.

Когда в автобусе они с Гавриком остались одни, в салон заглянул водитель:

– Заберите багаж, а потом вернетесь за мальчиком.

Люба послушно вышла и вытащила из багажного отделения свои сумки, поставила их на тротуар возле металлического ограждения. Гаврик спал или притворялся спящим, и Любе ничего не оставалось, как попытаться вынести его на руках. Странные действия матери заставили мальчишку все-таки окончательно пробудиться и возмущенно оттолкнуть старающуюся поднять его на руки мать:

– Уйди! Я сам! – проворчал недовольно и, схватив свалившийся на пол детский рюкзак, поплелся к выходу впереди Любы.

Автобус отъехал, и Люба с Гавриком остались на тротуаре одни.

– Мы сейчас на метро поедем? – спросил окончательно проснувшийся Гаврила, осматриваясь.

– Наверное, – растерянно ответила Люба, – не знаю пока.

Ей было стыдно признаться даже сыну, что она не знает адреса мужчины, за которого приехала выходить замуж. Дальнейший маршрут, как и пункт назначения, ей самой был неизвестен. Позвонить нанимателю она не могла, так как не знала его номера. У нее был лишь адрес его электронной почты, но отправить письмо возможности она не имела – женщина до сих пор пользовалась старинным кнопочным телефоном.

Глава 3. Мамин спонсор

Оставалось надеяться, что наниматель сам вспомнит про то, что Люба уже должна была прибыть в столицу, и выйдет на связь. Так оно и произошло – приблизительно через час стояния на тротуаре и выслушивания нытья сына женщина услышала долгожданный звонок. Ответила сразу же.

– Почему вы не приехали? – голос Эдуарда Борисовича звучал агрессивно.

– Мы приехали, – виновато промямлила Люба. – Давно уже.

– Хорошо, – сразу же потеплел голос заказчика. – Где вы сейчас?

– Мы напротив Павелецкого вокзала. Там, где автобусы междугородние останавливаются. Точнее не скажу – Москву плохо знаю.

– Как вы там оказались? – собеседник старался не раздражаться, но удавалось ему это неважно – Люба услышала, как снова изменился, похолодев, тембр его голоса.

– Мы на автобусе приехали.

– Почему не на поезде? Я вам мало денег выделил на дорогу?

Любе стало стыдно за чрезмерную экономность, и она предпочла перевести разговор, поинтересовавшись, по какому адресу им теперь нужно ехать дальше.

– Стойте, где стоите, – приказал Эдуард Борисович и, не дожидаясь Любиного ответа, прервал разговор.

Заказывая жену на 504 часа, Эдуард преследовал несколько целей. Одну из них он своей будущей лжесупруге озвучил: отпугивать надоедливых претенденток на его тело и кошелек. Желающих окольцевать его дам вокруг вилось немало, тогда как в его планы серьезные отношения не входили от слова совсем. Он уже был однажды женат, и ему не понравилось.

Вступая в брак с москвичкой, да еще и дочерью преуспевающего бизнесмена, он не ожидал, что его семейная жизнь будет такой, какой она оказалась. Родственники Нины были уверены, что женился он на ней исключительно для того, чтобы зацепиться в Москве. Сама она тоже подозревала, что прельстила красавчика-однокурсника не внешностью и интеллектом, которые были весьма посредственными, и отнюдь не душевными качествами, которыми тоже не блистала, а деньгами своих предков и положением в обществе.

Правы ли они были? Отчасти да. Расчет повлиял на решение Эдуарда связать свою судьбу с капризной самовлюбленной девицей. Но он не был главным мотивом. К стыду своему, Эдуард, по молодости не обладающий большой проницательностью, на самом деле увлекся Ниной, купившись на внешний лоск и умение подать себя. Его избранница была уверенной девушкой и вела себя так, будто самая умная, красивая, стильная и правильная. И многие верили в то, что так оно и есть. К числу этих простачков относился и Эдуард, приехавший в столицу из провинции и воспринимавший москвичей как отдельную высшую расу, до которой другим еще расти и расти.

Женив на себе провинциала, не обладающего ничем, кроме внешней привлекательности, бойкого языка и аристократичной фамилии Князев, Нина сразу же начала относиться к нему, как к собственности, требуя, чтобы он жил по ее правилам. К тому же у нее был еще один козырь, дающий право манипулировать неискушенным в интригах супругом: перед тем как познакомить неперспективного жениха с родителями, она забеременела от него. Это заставило предков согласиться отдать дочь замуж за парня, который был ее недостоин, а самого Эдуарда выполнять все ее требования и капризы, привыкая ничем ее не волновать. Эдуард сам не заметил, как стал подкаблучником.