Курортный обман. Рай и гад

– Некоторые так сразу не влюбляются. Приходится идти на хитрости, в том числе и вот такие. Чтобы ночь с нашей Клеопатрой была незабываемой… – Андрис помолчал, и, видимо вспомнив о клофелине, добавил: – или невспоминаемой.

Я подумала, что неправильно эту мадемуазель называть сердцеедкой. Она питалась отнюдь не сердцами своих поклонников, которые, как оказывается, в нее не всегда добровольно влюблялись, а порою и просто одурманивались. Нет, Анна Ягужинская промышляла деликатес более питательный – банковский счет, причем, насколько я поняла, захваченный через законный брак…

Вот тебе и секрет внезапной и пылкой любви – виагра в компоте, черт ее подери! Меж тем хозяйка в очередной раз решила очнуться. Андрис кивнул, дав знак, что он закончил, и мы можем уйти. Он, как стоявший ближе к двери, уже открыл ее, когда Анна резко открыла глаза.

Букет был на балконе, и я поняла: поздно! В последнюю долю секунды успела закрыть за ошарашенным Андрисом дверь.

– Наконец-то вы очнулись! – на чистом глазу начала я, всплеснув руками.

На меня смотрели с видом профессионального рыбака, который видит коллегу, но не понимает: в чем подвох? Я же меж тем начала старательно отыгрывать роль горничной, перед которой только-только потеряла сознание гостья отеля.

Я причитала о том, что собиралась вызывать доктора, что, наверное, от этих ужасных цветов, которые я вынесла на балкон, у постоялицы и могла закружиться голова…

Причем трещала так, что Анна не успевала вставить и слова. Для пущей убедительности я даже открыла балконную дверь, за которой гордо стояли уже пожухшие лилии.

Подняла с пола корзину с цветами, делая вид, что хочу явить ее пред взором Ягужинской, а потом…Ловкое движение ногой, которое выглядело со стороны совсем даже наоборот, и я поскользнулась. Цветы взмыли в воздух, чтобы через мгновение перелететь через ограду балкона и десантироваться уже на асфальт.

Я же, подобно этой икебане из лилий, тоже грохнулась, но, слава пикселям, только на пол. Приложилась знатно, но увы, времени, чтобы с чувством пожалеть себя, бедную, у меня не было.

Резво вскочив на ноги с криком: «Сейчас все принесу обратно!» – я рванула к двери.

Хозяйка поняла, что ее оберегают от правды, или проще говоря, обманывают и старательно пудрят мозги.

В таком стремительном дезертировании не сказать, что меня не пытались задержать… Но ошарашенная наглостью и напором горничной, Ягужинская слегка приотстала. В итоге аферистка матерая уступила первое место в забеге до двери аферистке начинающей (и, надеюсь, на этом курортном приключении свою шпионско-авантюрную карьеру и завершающей).

Вылетев в коридор, я не помчалась к лифту или к лестнице лишь по одной простой причине: в входном проеме номера, что располагался напротив, стоял Андрис.

– Сюда, живо!

Задавать вопросы было некогда. В один прыжок я сиганула к нему.

Андрис закрыл дверь в последний момент. Едва он повернул ручку, как в коридоре послышались топот и сдавленная ругань: госпожа Ягужинская откопала свой томагавк и вышла на тропу войны.

– Кажется, пронесло, – выдохнула я, разглядывая апартаменты.

В конце коридора послышались сначала звуки падения, а потом отборная ругань. Кажется, красавица Ягужинская не успела далеко убежать…

Мы с Андрисом оказались в пустом номере. Он свет не включал, поэтому стояли в полумраке, и я видела лишь тени и очертания, но и их было достаточно, чтобы уяснить: такой порядок может быть только тогда, когда в комнате никто не обитает.

– Кать, зачем ты… – начал было напарник.

– Выставила тебя? – перебила я и сама же ответила: – Чтобы не спалиться окончательно. А так у этой Ягужинской будет хотя бы какое-то логическое объяснение случившемуся.

– И какое же? – заинтересованно уточнил Андрис.

– Чокнутая горничная и резкий запах лилий, от которого кружится голова. Во всяком случае, это лучше попытки ограбления.

– Мы же ничего не украли.

– И как это доказать?

Вместо ответа на талию мне легли сильные руки.

– Ты моя неподражаемая чудесная вредина, – совсем невпопад выдал Андрис.

– Да, я вредная, – не стала отрицать. Этой чертой характера я порою даже гордилась, чего же от нее открещиваться? – Можно подумать, ты полезный.

– Еще какой полезный!

– И в чем же? – иронично поинтересовалась я.

– Меня можно использовать в качестве плохого примера.

Рука Андриса скользнула мне на спину, желая прижать к нему еще ближе, и тут я зашипела от боли.

Все же падение не прошло бесследно. Похоже, что в купальниках мне больше не щеголять: гематомы не красят даже девушек модельной внешности.

– Что? – сразу же насторожился Андрис.

– Кажется, я здорово ударилась, когда падала.

Он больше не сказал ни слова. Лишь выглянул за дверь и, убедившись, что Ягужинской уже нет в коридоре, подхватил меня на руки, и уже через десять минут я была у себя в номере.

Андрис слетал к себе и вернулся почти мгновенно, неся внушительную аптечку. Мне лишь оставалось поражаться, что у ушлого Тратаса есть лекарства на все случаи жизни.

– Лежи, не двигайся. Я прощупаю. Если будет больно, говори.