Курс лекций по истории Восточных философий (ориентософии). Том первый. Протософия (СИ)

В этом смысле великолепен и беспрецедентен текст XI в. до н.э. составленный Вавилонским жрецом-заклинателем Эсагилкиниуббибом. Текст представляет собой поэму из 27-ми одиннадцати строчных строф. Каждая строка в строфе начинается с одного и того же клинописного знака, а все вместе они образуют акростих: "Я - Эсагилкиниуббиб, заклинатель, чтущий бога и царя" [Вавилонская теодицея]. В своей основе поэма несет итог тысячелетней шумеро-аккадской литературной традиции на тему "Страдания невиновного". Однако данный текст не монолог, не плачь, не молитва-жалоба, а изысканный диалог Страдальца и Невиновного. Он необыкновенен в своей искренности, убедительности аргументов, стройной композиционной системе доказательств и тягой к запредельному смыслу происходящего. Это, пожалуй, образец так и не состоявшейся массовой протософии Месопотамии, единичный образец так и не родившейся традиции. Быть может тоска по так и не обретенному знанию-мировоззрения сыграла с поэмой удивительную историческую шутку. Текст прожил более 10 веков. Его все еще читали и переписывали во времена Цезаря, Августа, Христа. К этому тексту филологи древней Месопотамии составляли комментарии, анализировали и осмысливали литературные этюды поэмы.

По своему объему работа Эсагилкиниуббиба куда как меньше поэм Гесиода или Гомера, но по насыщенности эмоциями, богатством смысла, серьезными вопросами и буквально тотальной борьбой против Мифа - куда как более философичней. Не говоря уже о том, что записана она была на столетия раньше своих эллинских "конкурентов". Во многих отношениях поэма не только преодолела и буквально аннигилировала Миф, поэма в образе Друга продемонстрировало знакомство с развитым чувством религиозного и стремления автора вслед за Мифом преодолеть и это еще

Рисунок 2. Клинопись из Вавилона

http://www.istorya.ru/book/kb/img/tmp408C-15.gif

только оформляющееся мировоззрение. Для автора текста, по сути, идет борьба протофилософского и проторелигиозного начала, при том, что окружающее его социокультурное информационное пространство насквозь мифологично.

Друг в формате активного богословия осмысливает несправедливость, а Страдалец совершает тот же процесс мысли, но тропой "стихийной" протософии. Один из звенящих аккордов, с трудом мыслимый интеллектуалами Месопотамии, совершенно не понятный мудрецам Египта, только спустя 6-7 веков могущий быть понятыми протофилософами Китая и Индии, прозвучал с неувядаемой силой:

"Дом хочу бросить...

Имущества да не возжелаю...

Жертвы богу презрю, попру божьи меры.

...

Тропой пойду, в даль заберусь я;

...

Буду голодным бродить, буду по улицам рыскать.

Точно убогий, внутрь войду...

Далеко благо..."

(Вавилонская теодицея XII 133-143).

Эсагилкиниуббиб видит и понимает разницу между искусной мыслью и ложным результатом при игнорировании стандартов процесса разумения (которое видимо поясняется термином "мудрость"). Пожалуй, это одно из первых гносеологических замечаний о важности процессуальности мыслительного акта:

"Мыслям искусным твоим ты заблудится позволил.

... изгнал ты мудрость.

Разумное ты презрел, установленное опоганил."

(Вавилонская теодицея XХ 212-214).

С другой стороны, нарастая идет параллельно дискурсу протософскому - дискурс проторелигиозный. Более того, временами он достигает уровня очень развитого, мистически насыщенного вполне сформировавшегося религиозного мировоззрения последующих столетий:

"Что твой успех, если божьей воли не ищешь?

У влачащего божье ярмо достаток скромный [но] верный.

Найди благое дыхание бога, -

И что за год утратил, восстановишь тотчас."

(Вавилонская теодицея XХII 239-241).

"Видят, да не поймут божью премудрость люди!"

(Вавилонская теодицея XХIV 261).

Египет верил в смерть и жизнь после смерти, а Шумер, Аккадец, Вавилонянин верили в бога в рамках жизни и за пределами смерти. В Египте люди рождались из слезы бога, а в Шумере они были слеплены из глины и крови пьяными богами! Слишком разные были настрои культуры, разные психологические типы... Египет смог создать протософию веруя в смерть, а Шумеру надобно было сначала поверить в справедливую жизнь. Видимо все духовные силу Месопотамии уходили на преодоление той дикой и рвущей душу установки о рождении Человека в пьяном угаре из глины и крови.

Месопотамия вышла из Мифа в эпоху эллинизма с развитым религиозным чувством, которому ни к чему были философские искания, слишком дорогим и выстраданным было ощущение "своей" религии приобретшей черты доброжелательности, справедливости и сострадательности к человеку. Велик путь от Пьяных разбойников до Бога, сострадающего тебе. На этот путь надобны все силы культуры. Египтянину такой нужды не было, Осирис сам возрождался из мертвых, возродит и умерших людей, ведь изначально человек - это его слезы.