Курс молодого бойца

Бородин повернулся к гражданской толпе. Конечно, по традиции

родственникам и друзьям разрешалось присутствие на присяге. И для

них полагалось сказать речь. Хотя посторонние на территории части

вызывали странное чувство утраты бдительности. А речей полковник,

как старый солдат, не любил в принципе. Впрочем, положение

обязывало… Бородин смирился с неизбежностью и громко сказал:

– Товарищи родители! Сегодня у вас большой праздник!. Ваши

дети присягают на верность Родине!.

Пока командир части толкал речь, во второй роте по строю гулял

шѐпот. Звуки производили друзья детства Соколов и Медведев, и как ни

странно, по инициативе Кузьмы. Он долго сдерживался, безнадѐжно

вытягивая шею, выискивая кого-то в толпе гостей. Потом отчаялся и

толкнул в бок Мишку:

– Ты Варю видишь?

Тот поводил глазами и ответил:

– Не-а. Чего-то не видно…

Отголоски беседы донеслись до сержанта Рылеева. Он грозно

покосился в направлении друзей и рыкнул:

53

– Откуда звук?!

Шѐпот мгновенно оборвался. Тем временем речь командира части

достигла долгожданной кульминации:

– …Через два года ваши сыновья станут настоящими мужчинами!

Но для этого им придѐтся пролить ведро пота!. И крови!.

Гости, не ожидавшие такого поворота, единодушно ахнули. У

кого-то из особо истеричных мамочек подкосились ноги, еѐ

подхватили под руки… Бородин выдержал паузу, потом шевельнул

усами, изображая улыбку, и закончил незатейливую военную шутку:

– …Отставить «крови»! СОЛИ! !

Облегчѐнно вздохнули напрягшиеся было родители. Захихикали

не особо истеричные мамаши. Майор Колобков дал отмашку оркестру, и

грянул праздничный марш…

После присяги новобранцы и родственники сошлись наконец

лицом к лицу. Военная дисциплина сама собой отошла на второй план.

По части пошли гулять шум, гам и столпотворение. Кузьма

протиснулся сквозь толпу и столкнулся с Медведевым.

Мишка после размолвки с отцом не разговаривал с ним и писем

родственникам не писал. Соответственно, никого не ждал, ошиваясь в

толпе, исключительно чтобы не попадаться на глаза сержантам. Увидев

целеустремлѐнно двигающегося в никуда Кузю, он ухватил его за рукав:

– Ну что?

Тот досадливо поморщился:

– Нет еѐ нигде. Три раза толпу прочесал.

– Значит, не приехала, – утешил его Мишка. – Моих вот тоже нет…

Кузьма вздохнул:

– Она же обещала…

– Да ладно, Сокол! Может, случилось чего? Вдруг автобус

сломался? Нормальное дело! Кто его там чинить будет? Ты ж тут… –

Мишка засмеялся, стараясь подбодрить друга.

54

– Или забыла… – пробормотал Кузьма, даже не попытавшись

улыбнуться в ответ, и побрѐл в казарму…

Праздник праздником, а порядок порядком. По случаю

совершенно свободного времени Мишка засел в бытовке и принялся

подшивать подворотничок. Белая полоска ткани упрямо шла

морщинами. Приходилось отпарывать еѐ от воротника и начинать

снова. Дело, конечно, шло лучше, чем в первые дни службы, но всѐ

равно фигово. Мишка беззлобно поругивался, но не сдавался. Натереть

шею складками ему не улыбалось. Рядом трудился мрачный Кузьма

Соколов. Мысли его блуждали где-то в сумраке пессимизма. Поэтому

как швея он никуда не годился.

На двадцатой минуте его бесплодных усилий в бытовку ввалился

жизнерадостный сержант Рылеев. При виде подчинѐнных он с порога

хохотнул:

– Ну что, пацаны, трудимся?! Пальцы берегите, а то потом в носу

ковыряться больно! – Он засмеялся собственной шутке и присел рядом с

Мишкой.

Тот улыбнулся за компанию. Кузьма, не поднимая головы,

продолжал остервенело терзать подворотничок. Рылеев озадаченно

пригляделся:

– Так, я не понял… А что это у нас рядовой Соколов ни хрена не

весѐлый?

Мишка как бы невзначай переместился, закрывая друга от

любопытных глаз, и пояснил:

– Товарищ сержант, тут это… К нему невеста на присягу не

приехала…

Рылеев понимающе протянул:

– А-а-а… Муж в дверь, жена в Тверь? Плавали, знаем! Ну и как

объяснила?

Кузя пробурчал себе под нос:

– Никак не объяснила…

55

Сержант деловито посоветовал, как само собой разумеющееся:

– Так черкани ей… пару ласковых!

– В смысле? – не понял Кузьма.

– В смысле – письмо напиши, деревня! Что, писем никогда не

писал, что ли?

– Нет. А кому?

– Коню!. Родственникам, например!

Мишка закончил шить и влез в разговор:

– Так у него все родственники в деревне!

– От сельпо! Из-за таких, как вы, и вымирает эпистолярный жанр!

Ладно, помогу. В конце концов, задача сержанта какая? Правильно:

помогать личному составу переносить все тяготы и лишений армейской

службы… Деньги есть? – заулыбался отчего-то мгновенно повеселевший

Рылеев.

– Есть, – ответил Кузьма, не понимая, чему радуется сержант и

какое отношение имеют деньги к эпистолярному жанру.

– Дуй в «чепок»! – пояснил сержант. – Придѐтся расплачиваться

пирожками…

Глава 4

Рядовой Вакутагин был представителем народов Крайнего Севера.

Так сказать, их послом доброй воли в Российской армии. Никакого