Курс молодого бойца

По столовой опять прокатился гул. Она прошла к дверям не

глядя по сторонам, гордо подняв голову. Миша вместе со всеми

проводил глазами еѐ точѐную фигурку в белоснежном халате. Но

гудеть и присвистывать не стал. Он вдруг почувствовал, что у него

внутри что-то ворохнулось. Что-то похожее на обиду. Или на жалость.

Впрочем, разобраться в себе он не успел. Его неуѐмный бесѐнок

толкнулся под рѐбрами, и Мишка многозначительно протянул, заглушая

непонятное томление в груди:

– А я и не знал, что у нас в части такие тѐлки есть!

Кузьма не упустил момент, тут же подначив:

– Есть, да не про твою честь…

Такой вызов предполагал только один ответ. Бесѐнок неожиданно

дѐрнул Мишку за язык. Тот хвастливо вскинул голову и ляпнул, толком

не подумав:

– Что?! Спорим, через неделю она будет моей?

84

– Ага, свисти-свисти! – не поверил друг.

Мишка натянул кепку и сказал:

– Забьѐмся? На масло. На всю неделю! – Он протянул руку.

Кузя с готовностью пожал еѐ и, пользуясь случаем, поднял

ставку:

– Плюс компот…

Мишка выскочил из столовой, лихорадочно оглядываясь. На

дорожке, ведущей к медпункту, медсестры не обнаружилось. Он

торопливо свернул за угол и притормозил.

Объект спора стоял к нему спиной и нервно курил. Мишка быстро

ослабил ремень, поправил кепку и подошѐл ближе. Испытанные на

гражданке способы знакомства здесь явно не годились. Он кашлянул,

привлекая внимание, и бодро выпалил:

– Товарищ доктор! Давно хотел у вас спросить. Вот если по утрам

кашель сухой и не откашливается, это как… плохо?

Медсестра резко повернулась:

– Чего тебе надо, рядовой?

Мишка вдруг увидел еѐ огромные беззащитные глаза, в которых

стояли слѐзы, и осѐкся. У него в груди снова что-то зашевелилось.

Тѐплое и до боли щемящее. Он смущѐнно потѐр подбородок и

неожиданно промямлил:

– Ну… я, между прочим, не согласен с тем, что они там говорили…

– А мне по барабану, согласен ты или нет! – жѐстко отбрила его

медсестра, совершенно не собираясь поддерживать разговор.

Мишка невольно залюбовался суровым личиком со следами

поспешно сохнущих слѐз и сказал:

– Вам, кстати, злиться не идѐт.

Медсестра

выбросила

недокуренную

сигарету,

вытерла

размазавшуюся тушь, повернулась и стремительно пошла к

медицинскому пункту, процедив:

85

– Слушай, шѐл бы ты, а?!

Несостоявшийся донжуан прирос к асфальту, не решаясь

продолжать натиск. Потом всѐ же крикнул вслед, не надеясь на

ответную реакцию:

– А как вас зовут?! – Стройная фигурка удалялась, не давая шанса

на продолжение разговора.

Мишка понял, что ближайшее время проведѐт без масла и

компота. Он развѐл руками и напоследок добавил:

– А на меня, между прочим, этот чай не действует!

Внезапно на его плечо сзади легла крепкая рука сержанта

Рылеева, и знакомый до боли голос произнѐс:

– Не действует, говоришь?

Мишка вжал голову в плечи, прикусив язык. Рылеев

многообещающе хмыкнул:

– Ну-ну…

Медсестра внезапно обернулась и, увидев смятение неудавшегося

ухажѐра, вдруг весело улыбнулась.

Бывают предложения, от которых трудно отказаться. А бывают

приглашения, от которых отказаться невозможно. Например, когда

сержант Рылеев приглашает попить чайку в бытовке. А заодно и

поговорить по душам.

Мишка сидел за столом и давился. Первый чайник, заботливо

прихваченный в столовой, заканчивался. Второй ещѐ только дымился в

ожидании. Пятый стакан шѐл плохо. Разговор – тоже не очень. Военный

чаѐк пах сеном и витаминами.

Но Рылеев настойчиво подливал. Так что от угощения было не

отвертеться.

– Давай, Медведев! Пей! – непререкаемым тоном требовал он. –

Чай свежий, только заваренный… Тем более – не действует!

Наконец Мишка взмолился:

86

– Товарищ сержант, это уже пятый.

– Ничего. Ты пей, пей. Не стесняйся. – Рылеев показал на второй

чайник. – У нас ещѐ есть.

Мишка вздохнул, взял стакан и продолжил затянувшееся

чаепитие. Рылеев проследил за снижением уровня жидкости и

неожиданно спросил:

– Тебя как звать-то, Медведев?

– Михаил.

– Миша, стало быть. А меня – Костя.

– Очень приятно…

Рылеев хмыкнул, но комментировать положительные эмоции

подчинѐнного не стал. Он наклонился над столом и задушевно

произнѐс:

– Я вот хочу поговорить с тобой не как сержант с рядовым, а

по-братски, как Костя с Мишей.

– Ну? – удивлѐнно промычал Мишка.

Рылеев снова наполнил его почти опустевший стакан и

продолжил:

– Не нравишься ты мне, Миша. Активно не нравишься.

– А что я, Киркоров, что ли, чтобы всем нравиться?

– Да в том-то и дело, что не Киркоров. Ты хуже. Какой-то ты…

хитро вышморганный, Миша. Я таких за версту чую.

Мишка отставил чай в сторону и ехидно покосился в сторону.

– Ну и нюх у вас, Константин.

Рылеев на подначку не среагировал, продолжая гнуть свою

линию:

– Борзый ты… Тяжело тебе будет служить. И я этот процесс

проконтролирую…

87

– А ничего. Я потерплю. Полгода продержусь, а там в «черпаки»

переведут… – Мишка потянулся к стакану, демонстрируя возможности

своего терпения.