Курс молодого бойца

Строй затопал мимо командира части. Внезапно в первой шеренге произошло замешательство. Кто-то сбился с шага и споткнулся. Идущие сзади повалились на него, строй разрушился. Шматко тоскливо взвыл:

— Рота, стой! Становись!

Бородин налился гневом и процедил сквозь зубы:

— Капитан! Что это за стадо?!

Ротный побелел и зашипел:

— Прапорщик, ты кого в первую шеренгу поставил?!

— Лучших, товарищ капитан! — обиженно доложил Шматко.

— Лучших? Твои лучшие спят на ходу! Кто там забыл, как ходить?!

— Медведев, товарищ капитан! Но у него раньше по строевой «отлично» было!

Зубов покосился на командира части и рявкнул:

— Так замени тех, у кого «было», на тех, у кого «есть»!

— Есть, товарищ капитан! — кивнул прапорщик…

Следом за строевой подготовкой рядовой Медведев умудрился завалить полосу препятствий, кросс и норматив «сборка-разборка автомата». На отработке химзащиты терпение сержанта Рылеева лопнуло. Он встал с секундомером перед копошащимся солдатом. Вся рота уже давно стояла в строю, а он ещё неуклюже возился с застёжками.

— Быстрее!. Быстрее!. Чего копаемся?! Шесть минут! Тормоз! Всю роту подводишь! — зычно гаркал сержант.

Наконец солдат закончил. Рылеев подошёл к «тормозу».

— Ну и кто это у нас «отличился»?

Из-под противогаза послышалось неразборчивое мычание.

— Что ты там мычишь? Отбой газам! — скомандовал сержант.

Солдат стащил противогаз. Рылеев удивлённо протянул:

— Опять Медведев?! Ты что, нарочно?! Косишь?!

— Никак нет! — равнодушно промямлил тот.

Рылеев сунул секундомер и взорвался:

— А какого хрена?! Что ты как не живой?! Ты же раньше укладывался?!

— Не могу знать, товарищ сержант…

— Значит, будем отрабатывать снова! Противогазы снять, химзащиту снять и сложить!

Пока рота снимала противогазы и складывала ОЗК, Рылеев и Фомин отошли в сторону. Сержант задумчиво почесал затылок:

— Блин, Медведев нам всю проверку завалит! Дятел!

— Да ладно… у него ж ситуация трудная в жизни, — ответил Фома.

— Да? Так если моя баба не в духе, вся часть должна страдать?! — внезапно обозлился сержант.

Фома хмыкнул:

— Не в духе? Да она вообще его бросила!

Злость Рылеева сразу куда-то испарилась. Он сочувственно пробормотал:

— Серьёзно? Я не знал…

В спортгородке сержанты развесили вторую роту по турникам. В целом личный состав с упражнением справлялся. На грядущую проверку можно было бы смотреть с оптимизмом. Вот только рядовой Соколов почему-то вяло болтался на перекладине, не вписываясь в стройную картину всеобщего энтузиазма. Рылеев рявкнул:

— Соколов, что с тобой? Ты что, от Медведева заразился?

К Мишке подошёл Кабанов.

— Ты это… Медведь… Ты бы старался, а? А то из-за тебя вся рота проверку завалит.

— Когда будет проверка, меня здесь уже не будет, — кисло усмехнулся тот.

Кабанов вспомнил эпопею с рядовым Гунько и испуганно прошептал:

— Ты что, с ума сошёл?

— Ага. Что тебе с гражданки прислать?

— Медведь, не дури! У каждого в жизни бывают сложные ситуации.

Вот я как-то…

— Да ладно, Кабан, не боись. Не побегу я.

Они немного помолчали. Потом Кабанов нерешительно произнёс:

— Ну вот и хорошо. Ты это… если какая помощь нужна, только скажи.

— Скажу-скажу… Ты вон иди подъём с переворотом отрабатывай, а то вся рота из-за тебя пострадает, — подтолкнул его Мишка.

Он усмехнулся, чувствуя, как только что принятое решение словно сбросило с плеч тяжкий груз. Ведь всего один звонок отцу отделит его от армии… и от Ирки.

— Медведев! — крикнул сержант Рылеев, жестом приглашая его к турнику.

Мишка легко запрыгнул на перекладину и без помарок начал крутить подъёмы с переворотом.

Глава 25

Полковник Бородин подъехал к воротам КПП. Обычно они распахивались перед подъезжающей машиной командира секунда в секунду. Но на этот раз произошла заминка. Дежурный не заметил приезда. Он стеной стоял в дверях и из последних сил сдерживал натиск женщины с красным заплаканным лицом. Она ломилась через турникет, самозабвенно рыдая в голос:

— Пустите меня! Дайте пройти! Я должна увидеть сына!.

Бородин вылез из машины. Он подошёл к батальной сцене и громко спросил:

— Что случилось?!

От неожиданности женщина перестала рыдать. Попытавшись взять себя в руки, она сбивчиво объяснила:

— Я мать рядового Ходокова! Скажите… Только скажите правду…

Что с моим сыном?!

Полковник Бородин подумал и честно ответил:

— Ходоков?! Не знаю! А что с вашим сыном?

— Он ранен?! Скажите, он будет жить?! — всхлипнула безутешная мама.

Бородин озадаченно ущипнул себя за усы.

— Кто ранен?! У нас в части жертв нет. Все живы. Успокойтесь!

Но утихомирить женщину оказалось непросто. Она вдруг снова впала в истерику:

— Материнское сердце не обманешь! Я так и знала, что с ним здесь что-то случится! Я вас всех под трибунал отдам!

— Что за бред?! — повышая голос, бесцеремонно перебил её командир части. — С чего вы взяли, что ваш сын ранен?!

— Как же… Вот, телеграмма!

Она протянула ему мокрый от слёз бланк. Полковник Бородин взял телеграмму и прочитал вслух:

— «Сын жив! Подробности письмом! Вакутагин»…

Бородин не смог сдержаться. Полуденную тишину Н-ской части разорвал громоподобный яростный рёв:

— ВА-КУ-ТА-А-А-ГИ-И-ИН!!