Курс на дно

— Это я от безысходности. М-да, «улица полна неожиданностей». Какие уж тут шутки! Бандит с тремя классами образования сидит в тенечке и читает книжку, а русский доктор наук, профессор, варганит для него смертоносное зелье! И эта сволочь в любой момент может книжечку отложить и закатать мне пулю в высокий и умный лоб!

— Нам, — как-то очень уж невесело усмехнулась Татьяна.

— Что? А, ну да — естественно… Хотя я искренне надеюсь, что моего лба им вполне хватило бы. Что-то я чушь начинаю нести, нет? Господи, и почему я не стал каким-нибудь токарем, а?! Точил бы себе гайки, а по вечерам спокойно пил водку…

— Так, может быть, не варить это «зелье»? — негромко поинтересовалась девушка, опасливо посматривая на дверь. — Ведь достаточно всего лишь немного повысить температурный режим в камере… Или капнуть в питательную среду подходящий реактив. Да, в конце концов, просто плеснуть туда немножко кислоты — и вирус погибнет!

— Чтобы уже с гарантией получить от наших кураторов пулю в умный лоб? Да и что это изменит? У них уже есть три пробирки со штаммом. Они даже, похоже, и не подозревают, насколько легко они могут выпустить злого и страшного джинна из бутылки! Задачка для любого сельского фельдшера: взять, грубо говоря, ведро с помоями, вылить туда содержимое пробирки — и дело в шляпе… Нет, Танечка, у нас задача другая: попытаться уцелеть и вырваться отсюда! Живыми и здоровыми.

— Как вы себе это представляете?

— Думаю, господь и природа дали нам мозги не только для того, чтобы таблицу умножения заучивать…

Дверь почти неслышно отворилась, и на пороге импровизированной лаборатории появился один из главных «кураторов проекта» — Фарук. Молча окинул внимательным взглядом приборы-пробирки, потом, как-то уж слишком намеренно небрежно похлопывая ладонью по кобуре с торчавшей из нее рукояткой пистолета, обратился к Ракитину:

— Как наши успехи, профессор?

— Они могли бы быть более заметными, если бы у меня было нормальное оборудование. Ведь это — каменный век! Разве это микроскоп?! С его помощью можно разве что, подобно Левше, блох подковывать. «Мелкоскоп», черт бы его побрал…

— Простите, уважаемый, какие блохи, какой левша? — непонимающе нахмурился «рыбак».

— Да это так… одна русская притча о том, что блоху подковывать можно, а вот ружья кирпичом чистить нельзя, — холодно усмехнулся доктор, с какой-то чисто детской мстительностью наблюдая за старательно морщившим лоб, но, естественно, ничего не понявшим пиратом, которому слово «Левша» решительно ни о чем не говорило. — Вот, я тут набросал список дополнительного оборудования: более мощный микроскоп, центрифуга и так далее. Кроме того, я вот о чем хотел бы вам сказать… Вполне возможно, мы более уверенно двигались бы к желаемому вами результату, если бы у нас был… э-э, стимул.

— То есть? — вновь недоуменно поднял брови Фарук и тут же улыбнулся — похоже на то, что этот русский начинает еще и условия какие-то выдвигать. — А разве ваша с мисс жизнь — это плохой, недостаточный стимул? О каком же еще вы толкуете?

— Стимул — он и в Африке стимул! — раздраженно сказал Ракитин. — На высокоидейных террористов вы, уж извините, не похожи… Насколько я понимаю, вы каким-то образом — хотя не так уж и трудно предположить каким — хотите с помощью этого вируса заработать хорошие деньги. Очень хорошие, нет? А раз так, то, думаю, будет вполне справедливым отстегнуть и нам некий процент… Ведь без нас ваша задумка ровно ничего не стоит! Помогая вам, мы автоматически попадаем в разряд преступников, и вряд ли нас будет ждать на родине ласковый прием. Там никто особенно не станет разбираться и выяснять, под угрозой смерти мы на вас работали или добровольно — нас без всяких разбирательств посадят в тюрьму. А русская тюрьма — это, знаете ли… не пятизвездочный отель! И я не собираюсь туда возвращаться! А с деньгами… С деньгами мы с госпожой Северцевой вполне прилично сможем устроиться в любом тихом уголке мира.

— Полагаю, вы, уважаемый, несколько заблуждаетесь насчет истинного положения вещей и своего, скажем так, статуса… — Фарук сдержанно улыбнулся, стараясь не поворачиваться к пленникам спиной, подошел к клеткам с лабораторными мышками и крысами, некоторое время понаблюдал за их суетливой возней…

Требование русского профессора не столько развеселило «рыбака», сколько озадачило: этот умник что, всерьез не понимает, что он отнюдь не нанятый на высокооплачиваемую работу специалист, а обычный подневольный раб, жизнь которого стоит, по сути, дешевле этих белых смешных мышек? Или понимает, но просто боится заглянуть реальности в глаза и старательно обманывает себя, ставит этакий психологический блок, защиту от страха и чувства безысходности? А может быть, все еще проще: русский слегка не в своем уме, как и многие ученые, и вполне искренне считает, что работает на нас и поэтому вправе рассчитывать на солидное вознаграждение?!

Фарук вновь улыбнулся, на этот раз почти дружески и понимающе.

— Денег хотите… Сколько?