Курс на Юг

– От тебя какие секреты? – Серёже вдруг стало легко и просто, словно все его проблемы разом отступили на третий план. – Но уговор: в обмен на твои ответы. Баронесса права, нам действительно есть о чём поговорить…

– …смотри, брат, не потеряй голову, а то как бы не вышло из тебя второго командора Резанова с его прекрасной Кончитой!

Барона откровенно позабавила история влюблённой племянницы коменданта. Серёжа нахмурился – ему вдруг стало обидно за девушку.

– Ерунду говоришь, Гревочка! Во-первых, никакая не Кончита, а Ачива. Во-вторых она, если ты помнишь, собралась сбежать не просто так, а к жениху! А ты – развёл жеребячество, словно гардемарин! Стыдно, право же…

– Ну-ну… Греве поднял ладони в примирительном жесте. – Я же так, не всерьёз. А ежели всерьёз, то поступим так: соглашайся на её условия, но только чтобы она устроила побег как можно быстрее – лучше всего, завтра, пока половина города празднует. Пусть только выведет тебя из крепости, а там мы с Остелецким вас встретим и проводим на «Луизу-Марию».

– Так Веня, значит, тоже здесь? – удивился Казанков.

– Я разве не сказал? Здесь, майн либер фройнд, здесь – и не один, а с такими лихими архаровцами, что могут вынуть тебя из крепости и без помощи сеньоры Кончи… то есть Ачивы. Хотя, с ней, конечно, сподручнее.

– Погоди… – Серёжа пресёк излияния барона. – Ты подумал, куда мы её потом денем? Она, к твоему сведению, уже всё спланировала: раздобыть лодку и вдоль побережья, в Перу…

– Доберёмся до «Луизы-Марии» и сдадим баронессе, она о ней позаботиться.

Серёжа поискал глазами супругу барона. Камилла беседовала с девушкой – листала ноты, кивала, отвечала по-испански. Потом открыла крышку рояля, села и пробежала пальцами по клавишам.

– Вот видишь! Воркуют, словно давние подруги. Да не переживай ты так, всё обойдётся…

Раздался хрустальный звон – дон Гальвес, желая привлечь внимание гостей, постучал вилкой по краю бокала. Камилла перестала играть, и тут же всё заглушили сначала скрипы и шипение, а потом густой бронзовый гул. Звуки исходили от высоких часов в виде готической башенки с крестом на шпиле и резными фигурками католических святых по фронтону.

…Дзан-н-нг!.. Дзан-н-нг!..

Кстати, о молодцах… – шепнул Серёжа. – Сообщу Ачиве, что согласен на побег, только если она поможет вытащить моих людей.

…Дзан-н-нг!.. Дзан-н-нг!..

– А их много?

– Трое. Старшина Дырьев, минёр, тоже наш, русский, и перуанец, Хуанито. Они были со мной на миноноске. Остальные погибли.

…Дзан-н-нг!.. Дзан-н-нг!.. Дзан-н-нг!..

– С Рождеством, сеньоры!

Звон бокалов, шипучие пузырьки вскипают в хрустале, отсветы свечей играют в бледно-янтарном нектаре. За окном слитно рявкают крепостные орудия, отчего разом дребезжат стёкла по всей крепости.

– Делай, как считаешь нужным. – прошипел Греве. – В миле от крепости, у поворота дороги есть кривое дерево. Начиная с десяти пополуночи мы будем ждать вас возле него где условлено вас в полуверсте от крепости – там приметный холмик с глинобитной халупой. Короче, захочешь – не ошибёшься, да и Кончи… Ачива твоя подскажет. А сейчас пошли праздновать, пока наш разлюбезный дон Гальвес чего не заподозрил.

Перу. Гавань Кальяо.

31 декабря 1879 г. Полночь.

…Дзин-н-нь!.. Дзин-н-нь!.. Дзин-н-нь!..

Карманный «Лонжин» отсчитал двенадцать ударов. В ответ с далёкого берега громыхнул пушечный раскат, едва слышно задребезжали колокола собора. Кальяо встречал Рождество, и даже морская блокада не в состоянии этому помешать – и только боевые корабли на рейде стоят чёрные, молчаливые, без единого огонька. Новый адмирал запретил шумные празднования с пальбой и фейерверками, которые так любят горячие латиноамериканцы – категорически, под страхом военного суда.

Но к минному катеру лейтенанта Гальвеса, режущему длинными галсами внешний рейд это не относилось. Судёнышко носило гордое имя «Индепенденсия», в честь бездарно профуканного перуанцами броненосца. Это то ли четвёртый, то ли пятый её боевой выход. Остальные минные катера до сих пор на верфи, и вся тяжесть ночного патрулирования легла на лейтенанта Гальвеса и его команду из четырёх человек – минёра, механика с кочегаром, да русского кондуктора, переведённого на кустарную «торпедеру» с «Тупака Амару».

– С рождеством, сеньоры! Мигель, амиго, доставай свою флягу! По глотку можно, только не больше…

Кондуктора звали вообще-то Мишка, но перуанцы, с которыми ему приходилось служить, исказили имя на испанский манер. Впрочем, Мишка не жаловался.

– Так точно, вашбродь! Вот, не побрезгуйте – чистый полугар, из самой России вез…