Курс новой истории

Трое значительнейших генералов в войске герцога Фридландского составили заговор против своего главнокомандующего, и Валленштейн был убит в начале 1634 года в Егере. Так погиб знаменитейший атаман сбродной шайки, каких, к счастью Европы, уже не являлось в ней после Тридцатилетней войны. Война, особенно вначале, носила религиозный характер; но солдаты Тилли и Валленштейна свирепствовали вовсе не из религиозного фанатизма: они истребляли одинаково и католиков, и протестантов, и своих, и чужих. Валленштейн был полным представителем своих солдат, был равнодушен к вере, но зато верил в звезды, усердно занимался астрологиею..

После смерти Валленштейна главное начальство над императорским войском принял сын императора Фердинанд. Осенью 1634 года императорские войска соединились с баварскими и разбили наголову шведов у Нердлингена, Горн попался в плен. Курфюрст Саксонский заключил с императором отдельный мир в, Праге, его примеру последовал Бранденбург и другие немецкие князья; в шведском союзе остались только Гессен-Кассель, Баден и Виртемберг. Ослаблением шведов после Нердлингенской битвы воспользовалась Франция, чтобы явно вмешаться в дела Германии, восстановить равновесие между борющимися сторонами и получить за это богатое вознаграждение. Бернгард Саксен-Веймарский после Нердлингенского поражения обратился к Франции с просьбою о помощи; Ришелье заключил с ним договор, по которому войско Бернгарда должно было содержаться на счет Франции; Оксенштирна отправился в Париж и получил обещание, что сильный французский корпус будет действовать заодно с шведами против императора; наконец, Ришелье заключил союз с Голландиею против испанцев, союзников императора.

В 1636 году военное счастье опять перешло на сторону шведов, которыми начальствовал генерал Банер. Бернгард Саксен-Веймарский также счастливо воевал на Верхнем Рейне. Он умер в 1639 году, и его смертью воспользовались французы: они овладели Эльзасом, который прежде обещали Бернгарду, и войско его взяли себе как наемное. Французское войско явилось в Южной Германии, чтоб действовать здесь против австрийцев и баварцев. С другой стороны, французы действовали в испанских Нидерландах: молодой принц Конде начал свое блистательное поприще победою над испанцами при Рокруа. Между тем в феврале 1637 года умер император Фердинанд II, и при сыне его, Фердинанде III, в 1643 году начались мирные переговоры в Вестфалии: в Оснабрюке между императором и католиками — с одной стороны, и между шведами и протестантами — с другой; в Мюнстере — между Германиею и Франциею. Последняя тогда была могущественнее всех государств Европы, и ее притязания возбуждали справедливые опасения. Французское правительство не скрывало своих замыслов: по мысли Ришелье написаны были два сочинения (Дюпюи и Кассаном), где доказывались права королей французских на различные королевства, герцогства, графства, города и страны; выходило, что Кастилия, Аррагония, Каталония, Наварра, Португалия, Неаполь, Милан, Генуя, Нидерланды, Англия должны принадлежать Франции; достоинство императорское принадлежит французским королям как наследникам Карла Великого. Сочинители дошли до смешного, но сам Ришелье, не требуя Португалии и Англии, толковал Людовику XIII об «естественных границах» Франции. «Не надобно, — говорил он, — подражать испанцам, которые всегда стараются распространять свои владения; Франция должна думать только о том, как бы укрепляться в самой себе, надобно утвердиться в Мене и дойти до Стразбурга, но при этом надобно действовать медленно и осторожно; можно думать также о Наварре и Франш-Конте». Перед смертию кардинал говорил: «Целью моего министерства было возвратить Галлии ее древние границы, назначенные ей природою, сравнять новую Галлию во всем с древнею». Неудивительно поэтому, что во время вестфальских переговоров испанские дипломаты начали заискивать у голландских, решились даже сказать последним, что голландцы вели против Испании войну справедливую, ибо защищали свою свободу; но крайне неблагоразумно было бы с их стороны помочь Франции усилиться в их соседстве. Испанские дипломаты обещали двоим голландским уполномоченным 200 000 талеров; король французский писал своим уполномоченным, нельзя ли склонить голландцев на свою сторону каким-нибудь подарком.